Джудит Мэлори - Время надежды
О, с каким бы удовольствием она сейчас выдохнула «да».
Но что-то мешало ей. Она с трудом заставила себя вспомнить, зачем приехала сюда.
Она не подруга Адама Харрисона.
Она няня его дочери.
И между ними ничего не может быть.
Моника положила ладошки на грудь Адама, и с удовлетворением почувствовала, как сильно бьется мужское сердце.
— Нет, Адам, я иду к себе в комнату, а вы к себе, — пытаясь восстановить дыхание, прошептала она и отступила на шаг.
— Но почему? — искренне удивился Адам, а потом тихо засмеялся. — Это самый глупый вопрос, который только может задать мужчина женщине. Вы все равно не дадите на него честного ответа.
Моника тоже засмеялась.
— Совершенно верно.
— Тогда вам лучше сейчас же скрыться в своей комнате, Моника, потому что, поверьте, я с трудом сдерживаю себя.
Моника последний раз взглянула на его лицо и поспешила к себе в комнату.
Она убегала не от него.
Она убегала от себя. Потому что страстно желала остаться.
На следующий день она встала в прекрасном настроении. Во-первых, солнечные лучи, которые проникали в комнату сквозь тяжелые шторы, не могли не радовать. Ненастной погоды хватило и вчера. А во-вторых, ей снились эротические сны, и она проснулась в легком возбуждении. Она потянулась на кровати и, заметив, что кружевная сорочка сбилась на груди, тихо засмеялась.
Но долго нежиться в теплой кровати Моника себе не позволила. Хотя Адам и представил ее как гостью, она хорошо помнила, что приехала сюда работать.
Кэтрин она обнаружила в большой детской. Девочка тихо сидела на полу, окруженная игрушками, и пыталась собирать конструктор.
Некоторое время Моника постояла в дверях, понаблюдав за Кэтрин, а потом радостно произнесла:
— Кэтрин, привет! Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? Целую вечность ничего не собирала из конструктора.
Девочка настороженно посмотрела на нее и медленно кивнула.
Следующие несколько часов для Моники пролетели, как одно мгновение. Она сама почувствовала себя ребенком, увлекшись игрой. Они несколько раз перестраивали свое творение, то собирали высокий замок, то строили пирамиды и прочие сооружения.
Сначала Кэтрин робко наблюдала за действиями Моники, но вскоре стала предлагать детали, а потом и вовсе присоединилась к Монике.
У девушки сложилось впечатление, что девочка отчаянно нуждается в человеке, которому она смогла бы полностью доверять. И Монике в голову закралась крамольная мысль: а не считает ли Кэтрин, что мама ее бросила? Маленьким детям трудно объяснить, а тем более принять смерть близких. Для них непонятно, почему любимые люди исчезают из их жизни и больше никогда не появляются. Если взрослым тяжело смириться с потерей родных, то что говорить о детях.
Моника решила поговорить с Адамом, расспросить его более подробно о том, что случилось два года назад. Она уже собиралась отправиться на его поиски, когда в детскую комнату вошла миссис Смит.
— Добрый день, мисс Эллиотт, Кэтрин. Я хотела узнать, во сколько подавать обед, — сдержанно сказала женщина.
Моника поднялась на ноги, точно так же поступила и Кэтрин. Моника отметила, что миссис Смит внимательно осмотрела комнату и в ее взгляде появилось что-то новое, одобряющее.
— А как Адам? Думаю, об этом следует спросить у него.
Уголки губ экономки дрогнули, точно она пыталась скрыть улыбку.
— А вы разве не видели его?
— Нет, — растерянно ответила Моника.
— Он заходил к вам в детскую с час назад.
Слова миссис Смит озадачили Монику. Видимо, она была так увлечена игрой с Кэтрин, что просто не заметила его.
— И сказал, чтобы я посоветовалась с вами насчет обеда, — продолжила миссис Смит.
Моника оказалась в затруднительном положении. Ей не хотелось настраивать экономку против себя, поэтому она сказала, тщательно подбирая слова:
— Миссис Смит, у меня к вам небольшая просьба. Мне кажется, не совсем правильно, что вы подстраиваетесь под нас. В этом доме наверняка сложились свои традиции и устои, и мне бы не хотелось их нарушать. Пусть все идет так, как было раньше. Если вы подавали обед в час или два, то зачем что-то менять?
И впервые миссис Смит улыбнулась не только губами, но и глазами.
— Тогда я жду вас в столовой через сорок минут.
— Вот и замечательно! Мы с Кэтрин как раз успеем убрать игрушки. Правда, малышка?
У них это получилось быстрее, и вскоре они, держась за руки, спустились вниз. Адам сидел на диване, удобно расположив у себя на коленях ноутбук, и что-то быстро печатал. Увидев их, он оторвался от монитора.
— Проходите в столовую, я к вам вскоре присоединюсь.
Моника демонстративно приподняла одну бровь, но он проигнорировал ее жест.
После обеда Моника предложила прогуляться, осмотреть окрестности, но Адам отказался, сославшись на то, что ему необходимо сделать несколько срочных звонков.
Через пару дней Моника с трудом сдерживала нарастающее раздражение. Нет, так больше продолжаться не может! С того момента, как они приехали сюда, она видела Адама максимум пять раз, и то украдкой. Он вечно был занят чем-то чрезвычайно важным, и на них обращал внимание в крайних случаях. Моника ничего не говорила про себя, она и не должна претендовать на его внимание, но дочь!
И вот под вечер она решительно постучала в дверь кабинета и, услышав громкое: «Да?» — вошла в комнату.
Адам сидел за большим дубовым столом и читал какие-то документы.
Моника не удивилась, застав его за этим занятием. Но сегодня она собиралась довести задуманное до конца, и поэтому без улыбки произнесла:
— Адам, я бы хотела с вами поговорить.
Он поднял голову, мимолетно посмотрел на нее и снова углубился в документы.
— Я вас внимательно слушаю, Моника.
От такого пренебрежения у Моники перехватило дыхание. Да что он себе позволяет? Неужели он думает, что она будет разговаривать с ним, когда он ее даже не слушает?
Она не потерпит столь оскорбительного отношения к себе.
Моника быстро подошла к столу и ловким движением отодвинула все бумаги в сторону.
— Я хочу поговорить с вами, а не с вашим затылком, мистер Харрисон!
— Что вы себе позволяете, — начал было Адам, но натолкнулся на ее сердитый взгляд и оборвал себя на полуслове.
В кабинете воцарилась тишина. Моника прерывисто дышала, ее глаза гневно сузились, и она ждала последующей реакции Адама.
Долго ждать не пришлось. Мужчина иронично скривил губы, скрестил руки на груди и откинулся на высокую спинку кресла.
— Моника, в чем дело? Откуда столько патетики? Почему вы врываетесь в кабинет, и ваши глаза готовы испепелить меня?
