Жаклин Топаз - Будь счастлив в любви
— И что же в этом плохого? — спросил Алекс.
— Ну, я не понимала, что день рождения Ингрид являлся для матери лишь поводом пригласить друзей и показать им свой новый дом. Она заказала прекрасный обед и наняла клоунов и жонглеров — в общем, устроила настоящий цирк. А я принесла щенка, и он по всему дому наделал лужиц. Можете себе представить, что началось.
На мгновение Патти зажмурилась, как от боли.
Странно, что это до сих пор ранило ее — хаос, ледяной от гнева голос матери, слезы Ингрид, когда щенка отдали обратно…
Но хуже всего был комментарий, который Патти подслушала позже. Она пыталась уснуть, когда из коридора донеслись голоса родителей. Она разобрала несколько случайных фраз, а потом услышала раздраженный голос отца: «А чего ты ждала? Ты что, не знаешь Патти?»
Ты что, не знаешь Патти? Безнадежный случай. Эта фраза преследовала ее долгие годы.
— Расскажите мне о Марке, — попросил Алекс, выводя ее из забытья.
— Ах да, Марк, — грустно улыбнулась Патти. — Ну, он являлся вторым человеком в команде отца. Ингрид тихонько вышла замуж за врача и ушла из дома, а я осталась. Почему-то все считали, что мы с Марком должны пожениться, а потом я и сама стала так считать… У нас была пышная свадьба, которую устроила мать. Сама бы я предпочла что-нибудь более непринужденное на природе, с нарциссами вместо роз.
Она рассказала Алексу о последовавших за свадьбой неделях — медовом месяце, быстро прервавшемся по деловым соображениям, долгих вечерах, когда она ждала возвращения Марка из офиса, а потом обнаруживала что им не о чем говорить.
Патти до сих пор с горечью вспоминала о своей тогдашней жизни. Она перестала высказывать свое мнение, потому что Марк только смеялся над ним. Он возражал против ее встреч с подругами по школе, и хотя Патти не порывала с ним связи, но все свои уик-энды вынуждена была проводить в компании коллег мужа.
А затем наступило утро, когда она не смогла встать с кровати.
— Я представила, что мне предстоит еще пятьдесят лет такой жизни, и не выдержала, — сказала Патти. — Одно время я думала, что все изменится, если я рожу ребенка, но, слава Богу, у меня хватило ума понять, что к материнству я еще не готова.
Алекс внимательно слушал. Его бокал был едва пригублен.
— Тогда я сказала Марку, что хочу поступить в университет — продолжала девушка. — Он наотрез отказал. Мои родители поддержали его. Они сказали, что я должна посвятить себя семье — по крайней мере, первые несколько лет. Отец заявил, что, выйдя за Марка, я впервые в жизни сделала что-то путное и не должна портить это, занимаясь тем, что он называл «беситься с жиру».
— Значит, вы развелись не только с мужем, но, если так можно выразиться, и с родителями? — спросил Алекс.
— Я никогда так не думала, но вы правы, — признала Патти. — Время от времени я вижусь с ними, но при этом мы всегда чувствуем себя… отчужденно. По крайней мере, я. Конечно, после развода я бунтовала. В университете — а я все-таки поступила туда — я бывала в компаниях хиппи, но это продолжалось недолго.
— Но родители хотя бы платили за ваше обучение? — поинтересовался Грин.
— Сначала я платила сама, подрабатывая официанткой. Потом они предложили взять плату на себя — видно, побоялись, что об этом прознают их друзья. — Губы Патти плотно сжались. — Я хотела отказаться, но поняла, что это было бы глупо, и приняла их помощь.
— Однако вы до сих пор увлекаетесь тем, что называют богемным образом жизни, — заметил Алекс. — Разве это не бунт?
— Конечно нет! — В голосе Патти прозвучала вызывающая нотка. — Просто мне нравится быть естественной. А вы никогда не устаете поступать правильно?
Алекс смущенно засмеялся.
— Неужели я всегда поступаю правильно? Вы мне льстите.
Она улыбнулась в ответ.
— Ну, я имела в виду не отношение к игорным домам… Разве вам не надоедает всегда носить галстук или иметь дом, который напоминает картинку из журнала «Лучшие дома и сады»?
— Честно говоря, нет, — ответил он.
— И вам никогда не хотелось бросить одежду просто на пол?
— Пока что я справляюсь с такими порывами. — В его глазах искрился смех. — Мне кажется, человек может быть творческой личностью и при этом не превращать свою жизнь в кавардак. Моя мать увлекалась живописью, — главным образом, акварелью — но в доме у нее все блестело.
Перед умственным взором Патти тут же предстала картина: аккуратная седовласая леди, облаченная в, рабочий халат, стоит у мольберта с палитрой, а, горничная подтирает капли воды, падающие на паркетный пол…
Ее кольнула досада. Неужели Алекс действительно не понимает, о чем идет речь? Он наверняка считает, что стремление к творчеству и самовыражению можно терпеть только в том случае, если оно не мешает женщине выполнять обязанности жены и домашней хозяйки…
— Я что-то не так сказал? — насторожился Алекс, не сводивший глаз с ее лица.
— Я подумала, что все занятия вашей матери заключались в живописи и уходе за домом, — ответила Патти.
Он снисходительно улыбнулся.
— Моя мать была удивительной женщиной. Я таких больше не встречал. Она могла утром провести благотворительный завтрак, днем собрать добровольцев для работы в больнице, но каждый вечер сама готовила обед.
Значит, он вовсе не из бедной семьи его дом напоминал ее собственный. Описывая мать Алекс описывал свой идеал жены — ровной, выдержанной, уважаемой в обществе и… безликой. В известном смысле безликость была проявлением самоотверженности, но в то же время означала отсутствие личности… Не дав ему продолжить, Патти предложила:
— Может, искупаемся, пока не поздно?
Алекс согласился, и они отправились на задний двор.
— Вы часто плаваете? — спросила девушка, увидев большой бассейн, окруженный цветущими розовыми кустами и клумбами, на которых росли каллы, оранжевые и пурпурные лилии.
— Каждое утро. А вы?
— Когда выдается такая возможность. — Патти бросила полотенце на шезлонг и сняла юбку. Обернувшись, девушка обнаружила, что Алекс изучает ее не менее вдумчиво, чем в тот момент, когда они столкнулись в коридоре Сиги-холла.
— Это самый скромный из моих купальников, — призналась она.
— Не могу дождаться, когда увижу остальные. — Грин протянул руку и погладил ее бедро обнаженное глубоким вырезом. Жар пронзил тело Патти. Она почувствовала себя совершенно беззащитной, но решила, что в этом виноват слишком открытый купальник.
— Может, пойдем поплаваем?
— Минутку. — Рука Алекса легла на ее талию и не дала девушке улизнуть. — Думаю, я имею право осмотреть вас, чтобы удостовериться, что вы та самая женщина, которую я купил.
