Патрисия Кэй - Поиграем в любовь?
— Да, мне будет тридцать пять в марте. А когда твой день рождения?
— В конце этого месяца, мне будет тридцать шесть.
— Так ты Лев? — Фелиция недоверчиво покачала головой. — Ты не похож на типичного Льва.
— Ты не видела меня в гневе!
В ответ она лишь улыбнулась.
Рид хотел бы, чтоб она улыбалась всегда. Улыбка освещала ее лицо. Фелиция становилась такой милой, такой сексуальной…
— Почему ты так смотришь на меня? — спросила она.
— Я только что подумал, как мне нравится твоя улыбка.
Фелиция расцвела от комплимента. И впервые после их поцелуя на ферме Рид не думал о том, как затащить ее в кровать. Он наслаждался ее компанией, и ему вдруг захотелось узнать ее лучше.
В этот момент официант принес напитки, и они стали заказывать блюда. Когда он удалился, заиграла музыка, что-то нежное и романтичное, и несколько пар отправились танцевать. Фелиция посмотрела на них.
— Хочешь покружиться? — спросил Рид.
— С удовольствием.
В семье Рида все умели танцевать. Мать научила их, ведь в молодости она занималась балетом.
Она всегда говорила, что если мужчина не умеет двигаться под музыку, то не сможет завоевать женщину. В юности Рид ненавидел танцы. Но теперь он был благодарен матери. Они с Фелицией оставались на площадке довольно долго.
Обнимать ее в танце, прижимать к себе было, наверное, так же хорошо, как и заниматься с ней сексом.
— Ты хорошо танцуешь, Рид, — прошептала она, а потом засмеялась: — Вообще-то я умираю с голоду.
Рид неохотно ослабил объятие:
— Уже все подано.
Еда была восхитительна. Рид наслаждался блюдом и поглядывал на Фелицию. Она ела с аппетитом в отличие от многих женщин, боящихся набрать несколько лишних граммов.
— Как все вкусно, — восхищенно произнесла она.
— Да, — согласился Рид. — Ты на славу потрудилась! — он кивнул на пустую тарелку.
— Люблю поесть…
— Мне нравятся женщины с хорошим аппетитом.
Его комментарий повис в воздухе, и он знал, что они оба подумали о других желаниях, которые бы хотели утолить.
Принесли десерт. Рид заказал себе ванильное мороженое с орехами, а Фелиция — фруктовый торт. Они снова отправились танцевать. На сей раз музыканты играли быстрый танец, и они, смеясь, попытались попасть в ритм. После танца Фелиция тяжело дышала, а Риду хотелось снять пиджак.
— Было весело, — сказала Фелиция, опускаясь на стул. — Ты часто танцуешь дома?
Рид покачал головой:
— Обычно я слишком занят.
— Рид…
Его пристальный взгляд встретился с ее.
— Ты страдаешь из-за Эммы?
— Нет, просто не понимаю, как я раньше не увидел, что мы не подходим друг другу. Меня беспокоит, что я был так слеп.
— Я боялась, что ты используешь меня, чтобы отомстить Эмме.
— Я не параноик, — заметил Рид.
Фелиция изучающе посмотрела на него, затем сменила тему разговора:
— Странно, что наши пути не пересеклись раньше, мы же выросли в Иствике.
— Ну, мы ходили в разные школы.
— Да, это правда. Я училась в колледже, а ты?
— В местной средней школе. Мои родители не могли позволить себе оплачивать нашу учебу.
— Потом я уехала в Барнард.
— А я пошел в армию.
— Потом я несколько лет работала в Манхэттене.
— А я вернулся домой и занялся бизнесом, который превратился в «Росдейл Фармс».
— Я вышла замуж за Сэма и уехала в Чикаго.
— Ну вот, — мягко заключил Рид, — мы наконец узнали друг друга.
Музыканты заиграли романтичную балладу.
Рид протянул Фелиции руку, они встали и начали танцевать.
Рид подумал, что ожидание ночи среды будет для него совсем не простым.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Неудивительно, что некоторые религии запрещают танцы. Фелиция не могла поверить своему счастью и наслаждению — быть в объятиях Рида, двигаться с ним под музыку, чувствовать всю полноту жизни… В качестве прелюдии к сексу она не могла вообразить ничего лучше.
О, танец был определенно прелюдией, и Фелиция почти сожалела, что они должны подождать до ночи среды, перед тем как заняться любовью.
— О чем ты думаешь? — пробормотал он ей в волосы.
— Как прекрасно все, — прошептала она в ответ. И как прекрасна будет ночь в среду, потому что, насколько я полагаю, ты будешь замечательным любовником…
Другая женщина, возможно, выразила бы эту мысль вслух, но Фелиция была недостаточно смелой.
— Все будет еще прекрасней, — сказал он.
Ее дыхание участилось, потому что он дышал совсем рядом с ее ухом и она позволила кончику его языка слегка коснуться ее мочки.
— Перестань, — проговорила она.
— Что? — Его губы продолжали ласкать ее, а его правая рука скатилась с ее спины, чтобы задержаться на талии и привлечь ее еще ближе.
— Рид, — произнесла она, затаив дыхание. — Остановись. Люди смотрят на нас.
— Кто смотрит? Они слишком заняты своими делами.
Она отстранилась, осмотрелась и увидела, что он был прав. Никто не смотрел на них. На площадке было еще две пары, которые танцевали даже ближе и откровеннее, чем она и Рид.
— Кроме того, — сказал он, снова заключая ее в объятия, — тебе хотелось прелюдии, помнишь? — Он усмехнулся. — А мне? Мне хотелось бы как можно скорее возвратиться в нашу комнату и испытать ту большую кровать.
Фелиция сглотнула, только сейчас поняв, что, даже если они не собираются заниматься любовью до ночи среды, она все равно должна будет спать с ним на одной кровати еще две ночи. Если, конечно, не заставит его лечь на диван в другой комнате. Но хочет ли она заставлять его сделать это?..
Фелиция, возможно, потанцевала бы еще, пока играла музыка, но, когда они с Ридом закончили десерт, она увидела, что несколько групп людей, стоявших около барной стойки, ждут столик во внутреннем дворике.
— Я полагаю, мы должны уйти, — сказала она неохотно.
Рид проследил за ее взглядом:
— Наверное, да. Было бы свинством не уступить место, когда мы закончили ужин. — Он хитро улыбнулся. — Мы могли бы возвратиться в номер и послушать хорошую музыку по радио. Потанцевать.
Она с усмешкой покачала головой:
— О, нет, ни за что. Если мы так сделаем, наше соглашение, скорее всего, будет нарушено: я не уверена, что могу доверять тебе.
— Мне? — сказал он в притворном негодовании. — Послушай, дорогая, — теперь он подражал Хэмфри Богарту, — если кому и нельзя доверять, то это тебе. Я знаю, как сильно ты меня желаешь. И держу пари, что еще до среды ты будешь умолять меня заняться с тобой любовью.
Теперь ей действительно стало смешно.
