Дениза Робинс - Я все отдам за тебя
— Не вижу причин, по которым ты должен изменить свое отношение к нему. Только потому, что ты не его биологический отец… — пожала я плечами. — Ты же его почти одиннадцать лет любил. Он ведь ничего тебе не сделал. Неужели человек заботится о ребенке только потому, что зачал его?
— Не будь чертовой дурой! — заорал Стив. — Нашла время читать мне свои идиотские философские морали по поводу человеческих взаимоотношений!
— Но, Стив… не хочешь ведь ты сказать, что теперь, когда ты узнал, что Бинг не твой и даже не мой, он стал абсолютно безразличен тебе. Не спорю, разница есть. Это такой для тебя шок и разочарование, и ты можешь немного отдалиться от него, потому что он не плоть от плоти твоей. Но не можешь же ты и вправду перестать любить его. Это же чудовищно!
Стив дико сверкнул в мою сторону глазами, и в них больше не было ни любви, ни обожания, только неприкрытая ненависть и вселенская боль. Мне этого не перенести!
— Ты ненавидишь меня и не доверяешь мне больше, этого и следовало ожидать. Но этого же совсем другое дело. Это имеет отношение ко мне. Ты не можешь отвернуться от Бинга.
— Да ты и вправду из ума выжила, — немного успокоился Стив. — Точно. Мне кажется, ты даже не понимаешь, что натворила. Что теперь люди скажут?
— Им незачем знать.
Он хотел было возразить, открыл рот, но тут же захлопнул его и упал в кресло.
— Господь Вседержитель! У меня все в голове перемешалось.
Я не посмела взять его за руку, но наклонилась вперед, поближе к нему.
— Стив, милый, мне и вправду очень жаль. Ужасно жаль. Но подумай сам, если бы не этот кошмарный случай с Бингом, ты бы никогда ничего не узнал. И все бы было прекрасно. Мы же так здорово жили все эти годы.
— Ты лгала, ты обманывала! — снова сверкнул он глазами. — Да, надо признать, у тебя это здорово получалось, как у прирожденной преступницы.
— Стив, я не собиралась совершать преступление.
— Много кто не собирается совершать преступление, а потом совершает и попадает на виселицу.
— Тогда повесь меня. — Я словно провалилась в море отчаяния, из которого еще долго не могла выплыть.
— Ты не имела никакого права… — начал он.
— Ты уже говорил это, — прервала я его. — Я прекрасно знаю, что не имела никакого права. Может, я и преступница, и чертова лживая стерва, но я хочу, чтобы ты понял две вещи. У меня были добрые намерения. Ты так мечтал о сыне, и мне хотелось сделать тебя счастливым. Я тоже хотела ребенка. И когда мне подвернулась Анна, мне не удалось устоять перед искушением.
— Ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не поддастся искушению претворить в жизнь такой отвратительный план.
— Какой же он отвратительный? Десять лет ты был счастлив с Бингом. И я тоже.
— Австриец. Он даже не англичанин!
— Не глупи, — нервно захихикала я. — Если ты любишь кого-то, какая разница, какой он национальности? К тому же у него бабушка — англичанка, а австрийцы — люди милые и приветливые. В основном.
— Как Гитлер!
— В самом деле, Стив, это же глупо!
— Ты не имела никакого права, это непростительно, и я никогда не прощу тебя, никогда, даже после смерти.
«Конец, — подумала я. — Стив больше не любит меня, вот и все. Конец нашему браку». Все эти долгие годы я даже не знала, что надо мной уже занесен меч, и вот теперь он упал на мою грешную голову. Но сейчас не время просить мужа за себя. Есть кое-что поважнее.
— Можешь ты хоть на мгновение перестать орать на меня и вспомнить о том, что бедный ребенок при смерти? — сказала я.
— А я и не забывал о нем. Это ты разрушила его жизнь, и мою тоже.
— Нет, Стив, твою, может, я и разрушила, хотя я просто дала тебе то, о чем ты так мечтал. Но ты непременно разрушишь его жизнь, если не прекратишь себя так вести.
— А чего ты от меня ждала? Что я подниму удивленно брови и посмеюсь? «Как забавно! Бинг не мой сын, он чертов маленький австриец!»
— О, Стив, умоляю, прекрати! — Я почувствовала себя старой, изможденной и усталой.
— Да, одно совершенно точно — никакой он не Росс. И он даже не твой. Если бы ты призналась, что он незаконнорожденный, мне и то гораздо легче было бы.
— Ясно! Тебе бы было гораздо легче, если бы я переспала с другим мужчиной!
— Заткнись, ты, сучка!
Я до боли закусила губу. Все было настолько ужасно, что я была не в состоянии решить, как вести себя дальше. Все мои мысли крутились вокруг Бинга. Я постаралась собрать остатки любви и достучаться до мужа.
— Если дело дошло до упреков, я тоже могу высказать парочку. Да ты просто слабак, если собираешься отвернуться от маленького мальчика, которого все время считал своим ребенком, именно сейчас, когда ты ему так нужен. Да, я плохая и злобная, заставила тебя считать его своим сыном, но это не имело никакого значения, пока не потребовался этот близнец… да ты бы никогда ничего не узнал! Неужели ты и впрямь собираешься сидеть здесь и убеждать меня в том, что теперь тебе нет до него никакого дела, потому что он сын Анны и Руди, а не наш?
Стив заколебался. Прикурил очередную сигарету и бросил спичку на пол.
— Само собой, я очень сожалею по поводу этой аварии.
— И это все?
На лице Стива отразилась внутренняя борьба. «Бедняга, — подумалось мне, — я действительно потрясла его до глубины души». Мне так хотелось обнять его, прижать к себе, показать свое глубочайшее раскаяние, но я тупо сидела, все время размышляя только о Бинге.
— Забавно… — произнесла я наконец, — мне всегда было все равно, наш Бинг или не наш. Я видела, как он появился на свет, ухаживала за ним с самых первых минут. И мне всегда казалось, что он мой и твой. Мы оба это чувствовали, разве не так? Меньше знаешь — лучше спишь, так, что ли? Твои чувства к Бингу не могли вот так резко исчезнуть.
— Хватит мне лекции читать! — взорвался Стив.
— Ладно, скажи только, безразличен ли тебе Бинг или нет?
— Нет, конечно, не безразличен, глупая дура, но все равно я стал относиться к нему иначе. Ведь он не мой сын.
— Тогда это ты преступник. Ты хочешь заставить его страдать за то, что сделала я.
— Как это я заставлю его страдать?
— Ты сказал доктору Блэку, что дашь кожу для временной пересадки.
Стив вытянул губы, разинул рот и судорожно вдохнул. Мне стало очень жаль его. Он никак не мог принять услышанное и смириться с этим. Был просто не в состоянии рассмотреть этот вопрос со всех сторон, видел только ту его часть, которая коснулась его лично. Переварить это он не мог.
— И что ты скажешь? Что не дашь свою кожу маленькому австрийцу? — саркастически хмыкнула я.
Стив побагровел.
