Мэхелия Айзекс - Остров ее любви
— Мистер Паркер, как вы себя чувствуете? — осторожно спросила она.
Вопрос ей самой показался бессмысленным, но в этот момент трудно было придумать что-нибудь другое. Не благодарить же было за приглашение сюда — ведь он не может не знать, что Сидни приехала под давлением обстоятельств. Прежде чем ответить, Норман тяжело и хрипло закашлялся, и ему пришлось немного подышать через кислородную маску.
— Бывало и получше, — проскрипел он наконец не без грустной иронии. — Но спасибо, что спросила. Я ведь знаю, на самом деле тебе на это наплевать.
— Неправда… — торопливо проговорила Сидни, стараясь не обращать внимания на циничное выражение его лица. — Я хочу сказать, мне жаль каждого, кто… кто…
— Умирает? — сухо предположил Норман, и она почувствовала, что ее лицо заливает краска смущения.
— Кто болен, — неуверенно поправила Сидни, хотя понимала, что он ей не поверит. — Я понятия не имела, что вы… Джоханна не сказала мне, что вы уже не занимаетесь отелем.
— Браво! — язвительно усмехнулся Норман и даже попытался поаплодировать. — Трудно найти нужные слова, верно? — Затем, немного помолчав, добавил: — Я знаю, тебе понадобилась немалая храбрость, чтобы приехать сюда.
— Прошло так много времени… — Сидни пододвинулась немного ближе к постели, хотя его пристальный взгляд действовал ей на нервы. — Я рада была снова увидеть Джоханну… и Айви.
— Они тоже были рады, — заверил ее Норман и снова зашелся в приступе кашля. Потом на губах его появилась кривая усмешка. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты просто копия своей матери?
Сидни вздохнула.
— Джоханна сказала.
— Неудивительно. — Норман сжал в кулак лежащую на груди руку, и на мгновение Сидни показалось, что он забыл о ее присутствии. — Мы совсем недолго пробыли вместе. А я так любил ее… — произнес он прерывающимся шепотом. — До сих пор тоскую по ней.
Стиснув руки, Сидни смотрела на лежащего перед ней старика, пытаясь узнать в нем полного жизни человека, каким она его помнила. В уголке глаза Нормана проступила слеза и медленно покатилась вниз по щеке. Сердце Сидни сжалось от боли. Что бы ни думал отец, что бы он ни говорил, у нее теперь не было никаких сомнений: Норман Паркер действительно любил ее мать. И их взаимное чувство было отнюдь не животной страстью.
— Извини. — Норман вытер рукой глаза и попытался улыбнуться. — Обычно я не столь сентиментален. Это все лекарства, которыми они меня пичкают. Не знаю, есть ли у меня хоть какая-нибудь часть тела, жизнь в которой не поддерживалась бы искусственно.
Сидни не могла дождаться, когда же вернется Джоханна. Но нужно было что-то говорить, и она сказала:
— Меня поразили перемены, которые вы произвели в отеле. Мой номер… просто изумителен.
— Тебе там удобно?
— Очень.
— Это хорошо…
Голос Нормана звучал все тише, и Сидни поняла, что столь длительный разговор утомил его. Может быть лучше уйти? — с беспокойством подумала она.
— Ты побудешь у нас до тех пор, пока я?.. — из-за тяжелого дыхания Норман говорил еле слышно. — Я хотел сказать, ты ведь останешься на несколько недель, правда? Думаю, Джоханна будет благодарна тебе за это.
— Я… да, конечно, — поспешно сказала Сидни, тут же отбросив всякие мысли о сокращении своего визита.
— Вот и отлично…
Он закрыл глаза, дыхание его стало глубже, и Сидни, поняв, что может теперь уйти, повернулась к двери. Только оказавшись в коридоре, она почувствовала, что по щекам ее текут слезы, и торопливо смахнула их рукой. Боже, почему она была так уверена, что никогда не изменит свое мнение о нем? Как же она была не права…
— Все в порядке? — спросила неожиданно появившаяся Джоханна.
Она пристально посмотрела на Сидни, и той показалось, что во взгляде сестры промелькнуло недоумение. Интересно, чего же она ожидала? — подумала Сидни. Что состояние Нормана не произведет на меня никакого впечатления? Или что, подобно моему отцу, я не смогу забыть о прошлом?
— Он уснул, — уклончиво ответила Сидни.
— Ты говорила с ним?
— Немного. Как ты думаешь, можем мы теперь уйти?
— Да, конечно. — Джоханна заглянула в комнату, чтобы проверить, действительно ли уснул отец, и они вышли на залитую солнцем веранду бунгало. — Я как-то не подумала о том, какое впечатление может произвести его вид на свежего человека. Сама-то я уже привыкла. Между прочим, хотя ты можешь не поверить, сегодня ему немного лучше.
Сидни покачала головой.
— Мне так его жаль… — пробормотала она, не зная, что сказать еще. — Зато какое для тебя облегчение, что Айви все знает.
— Ты права, — вздохнула Джоханна. — Знаешь, как трудно мне было скрывать свои чувства! Врач сказал, что ему осталось всего несколько недель, и я не решилась… Все-таки Айви — мой сын, и, наверное, я до сих пор вижу в нем ребенка…
— Ты должна была позвонить мне раньше. — Сидни закусила губу.
— Так ты не сердишься на меня за то, что я позвала тебя сюда?
— Как я могу сердиться? Только надо было сказать мне, зачем… зачем именно твой отец хотел видеть меня.
Глаза Джоханны потемнели.
— Так он тебе сказал?
Поняв, что чуть не выдала Айви, Сидни покраснела.
— Кто? — спросила она с невинным видом, и Джоханна подозрительно прищурилась.
— Как — кто? Отец, разумеется.
— Он сказал, что рад меня видеть… — довольно неуклюже начала Сидни, чувствуя, как горят ее щеки. — Ты это имеешь в виду?
Джоханна нахмурилась, но потом, видимо, решила оставить эту тему.
— В общем, да, ответила она несколько напряженно. — Но что бы он ни говорил, ему наверняка было тяжело увидеть тебя. Он, должно быть, сразу вспомнил твою мать.
— Да, вспомнил. — Сидни почувствовала, что в горле у нее образовался комок. — Он сказал… сказал, что очень любил ее.
— Он действительно любил ее, — с горечью заметила Джоханна. — Больше, чем… Больше, чем ты можешь себе представить.
У Сидни создалось впечатление, что сестра хотела сказать о Марке Дивере, но передумала.
— Ну, так что? — спросила Джоханна, когда они подошли ко входу в отель. — Надеюсь, ты будешь в состоянии навестить его еще раз?
Сидни так и подмывало спросить: «Зачем?» Но она сдержалась. Надо было подождать и выяснить, соответствуют ли истине слова Айви о желании его деда попросить у нее прощения. Джоханна ни о чем подобном не говорила, но Сидни не была уверена в том, что сестра доверяет ей. Да и почему, собственно, Джоханна должна ей доверять? В конце концов, Сидни — дочь своего отца…
Остановившись в холле, Джоханна сделала над собой явное усилие, чтобы успокоиться.
