Энн Чарлтон - Звезды любви
— Остынь, Кейт! — сказала ей в пятницу Луиза, когда она, разгоряченная и вся в пыли, вынырнула из сада. — Почему ты не рисуешь? Я, конечно, не имею в виду покраску оконных рам.
— А я как раз могла бы их покрасить, — усмехнулась Кейт.
Ее последние работы были довольно удачными. В художественной школе она была одной из самых перспективных и преуспевающих студенток, пока ее амбициозное желание открыть вместе с Луизой собственную галерею не заставило ее сменить несколько различных мест работы, чтобы, как она говорила, набраться необходимого опыта. Она была счастлива, когда в течение года смогла подрабатывать в маленькой галерее Хартмана. Однако рисование осталось для нее самой благотворной и приносящей настоящее удовлетворение частью жизни, независимо от того, чем ей приходилось заниматься помимо этого — готовить ли кофе мистеру Хартману в его галерее или печатать страницы скучнейших отчетов. За последние два года она получала высокие оценки на небольших выставках и даже смогла продать несколько своих работ.
Она особенно увлекалась портретной живописью. Позднее, когда у нее появится время, она собиралась сделать портрет Макса. Эта пышная борода и темная, как орех, кожа на полотне будут выглядеть очень эффектно. Пока она трудилась над городским пейзажем, начатым еще шесть месяцев тому назад, она уже обдумывала портрет Макса. Этот великолепный прямой нос и внимательные глаза — как трудно будет схватить истинное выражение этих серых глаз. Кейт вскрикнула и вытерла капнувшую с кисти краску. Да что это, в конце концов, с ней происходит? У Макса же голубые, а не серые глаза! Но как она ни старалась представить себе лицо Макса, у нее ничего не получалось. Серые глаза, прекрасно выточенный римский нос и властный рот — эти черты, принадлежащие совсем другому человеку, затмевали все остальное.
— Бог мой! — Кейт сложила кисти и отступила на шаг, озабоченно и с беспокойством глядя на полотно. — Нет, довольно неплохо. Даже Бомон оценил бы ее пейзаж по достоинству, подумала она и вдруг схватила краски и раздраженно швырнула их в сторону. Ну почему его образ проник даже сюда! Рисование всегда доставляло ей удовольствие, давало отдых, но теперь, как и все остальное, оно тоже было отравлено.
Но когда Луиза тихонько подошла и спросила, как ей работалось, Кейт улыбнулась и ответила, что, как всегда, хорошо.
3
— Надеюсь, ты не будешь здесь скучать в одиночестве? — спросила в субботу Кейт Луизу, ожидая звонка Эндрю.
Луиза привычным жестом откинула назад волосы. Ее щеки слегка окрасились румянцем, когда она ответила Кейт своим ровным и спокойным голосом:
— Я буду не одна. Макс обещал заехать вечером.
Да, он непременно приедет, подумала Кейт и улыбнулась, вспоминая, что в прошлый раз Луиза тоже выглядела смущенной.
— Очень хорошо, — сказала она и поспешила уточнить с лукавой улыбкой: — Ты сможешь наконец-то наладить и опробовать печь.
— Мы, возможно, не будем работать… — начала Луиза виноватым голосом, но тут заметила дразнящую улыбку Кейт.
В этот момент на пороге появился Эндрю, и они с Кейт буквально замерли, удивленно разглядывая друг друга.
«Я всегда видел тебя только в джинсах!» — произнесли они одновременно одну и ту же фразу. Рот Эндрю так и оставался еще мгновение открытым от удивления: он с восхищением разглядывал Кейт. Цвет платья гармонировал с цветом ее волос, которые она сегодня распустила, и они свободными локонами лежали на ее плечах. Строгое золотое украшение в виде ошейника придавало ее зеленым глазам и характерным скулам какой-то восточный колорит. Ее полные, изящно очерченные губы, как излучающие тепло кораллы, еще больше оттеняли ее довольно экзотический облик и еще больше подчеркивали легкий загар цвета золотистого меда. Ткань ее платья точно повторяла все линии ее груди и причудливыми складками струилась вниз, к узкой талии, и затем складки вновь разбегались по сторонам.
— Кейт, ты просто неотразима!
— Да и ты неплохо смотришься, — сказала Кейт, понимая, что эти слова даже близко не передают истинной оценки, которой он сейчас заслуживал. Каждый раз, когда она видела Эндрю, его мужская красота удивляла ее снова и снова. Он выглядел слишком уж красивым для наших дней. Его лицо было ликом греческой статуи, запечатлевшей облик молодого атлета.
Шеф Эндрю, Клэрри Хендерсон, был грубовато-добродушным и достаточно полным мужчиной с чувством юмора и простыми, без претензий манерами. У него была очень приятная, хотя и немного скованно державшаяся жена.
— Очень рад встретиться с вами, моя дорогая, — произнес Клэрри, пожав руку Кейт своей пухлой рукой и вводя ее в гостиную. — Рад приветствовать человека, который задал жару старине Робу!
Кейт почувствовала некоторое замешательство, пока, наконец, не поняла, что речь идет о Роберте Бомоне. Ее сердце заколотилось чаще, и все ее чувства разом обострились. Она быстро обежала глазами лица собравшихся. Раз Клэрри назвал его Робом, значит, он, стало быть, его хорошо знает, подумала она. Она испугалась, что вполне возможное присутствие здесь этого человека может испортить приятный вечер.
Но его здесь, слава Богу, не было.
Дом Хендерсонов являл собой чудовищную смесь ультрасовременности с доброй стариной. Люстры и ворсистые ковры, бархатные подушки и обитые парчой диванчики мирно и гармонично уживались с современными стульями. Картины и скульптура выдавали в Хендерсонах заядлых коллекционеров. Большой бар располагался в углу, около стеклянной стены, сквозь которую открывался прекрасный вид на весьма своеобразный сад. Несколько узорчатых арок позволяли наблюдать за плавными движениями танцующих в соседней комнате. Музыка заглушала голоса гостей.
— Мне это просто кажется или они действительно смотрят на меня немного странно? — спросила Кейт Эндрю, когда, немного потанцевав, они уселись на высокие стулья у стойки бара.
— Возможно, они видели тебя по телевизору или просто слышали об этой истории, — ответил Эндрю. Кейт вспыхнула.
Она совсем забыла об этом. Тем более никто, казалось, до сих пор не выражал никаких обид по поводу ее высказываний об элитарном снобизме или ее решительных нападок на взгляды Роберта Бомона. Подошел Клэрри и, взяв ее под руку, потащил показывать свое недавнее приобретение.
— Надеюсь, вы не возражаете, Эндрю, мой мальчик? — И они направились с Кейт смотреть картину, а Эндрю пошел в зал, навстречу музыке и танцам.
— Что вы думаете об этом, Кейт? — он пристально посмотрел на нее. Он, видимо, хотел собственными глазами убедиться в том, действительно ли она совсем не разбиралась в живописи, как утверждал его друг Роб. Она поблагодарила небеса за те дарованные ей годы, что она провела в галерее Хартмана.
