Сюзанна Кэри - Еще один шанс
Будь я проклят, если соблазню ее ради удовольствия одной ночи, чтобы потерять на все будущие дни, думал он, так сопротивляясь возбуждению, что на лице у него напряглись мышцы. Если Кира когда-нибудь даст мне еще один шанс, я не буду торопиться. Докажу, что теперь все по-другому.
Внезапно прервав интимность их уединения, Дэвид оттолкнулся от края бассейна и поплыл, высоко взмахивая руками, в дальний темный конец. Пока Кира смотрела на него, озадаченная столь резкой сменой его поведения, он поднялся по ступенькам на бортик и поднял махровый халат.
То немногое, что она успела увидеть, прежде чем Дэвид завязал на поясе халат, — его бронзовая нагота, стекающие капли воды — лишь усилило ее желание. Тебе надо ехать домой, сказала она себе. Спрятаться от соблазна до того, как успеешь совершить опрометчивый поступок.
— Я, пожалуй, тоже выйду. Ты не мог бы… отвернуться? — попросила она, направляясь к мелкой части бассейна.
Однако Дэвид не хотел отворачиваться. И не стал. Безмолвно умоляя ее понять, что мужчина способен на такую степень сдержанности, он протянул ей махровый халат.
Она видела, что он хочет только смотреть. Если бы она попросила или заставила его отвернуться, он бы, наверное, подчинился. Но она не стала просить. Пусть смотрит, решила она. И пусть мучается. Она регулярно бегала трусцой и трижды в неделю выкладывалась в спортивном зале неподалеку от ее кооперативной квартиры в Канзас-Сити, чтобы снять напряжение, благодаря чему находилась в форме и вполне могла заставить его пожалеть об упущенном.
Она немного подразнит его, а потом сообщит, что уезжает. Выходя из воды, Кира заставила себя не отводить взгляд, несмотря на блеск и молчаливое восхищение в его глазах.
Холодный ночной воздух немного подпортил ей триумф, заставив ее задрожать, когда она просовывала руки в рукава халата, который он ей подал.
— Малышка… — Смущенный собственной дерзостью, Дэвид обнял ее обеими руками. — Пойдем к шезлонгам, и позволь мне тебя согреть, — сказал он. — Я разожгу для нас очаг.
Чувствуя удовлетворение оттого, что смогла победить стремление к мести, Кира охотно подчинилась. Она разрешила усадить себя на один из двухместных шезлонгов и закутать в мягкое, чуть потертое индейское одеяло.
Когда он разжег ароматные ветки, сложенные конусом на очаге — простой круглой, ничем не закрытой глиняной площадке под звездами, — они тут же схватились огнем, выбрасывая яркие искры. Ветра почти не было, и через несколько минут она почувствовала жар костра.
Снова заняв место рядом с ней, Дэвид обнял ее одной рукой, скорее по-дружески, нежели как потенциальный насильник.
— Лучше? — спросил он.
Она кивнула. Хотя его заботливость могла оказаться лишь прелюдией к соблазнению, отодвинуться ей не хотелось.
— Я построил этот очаг специально для такого вечера, как сегодня, — сказал он, умолчав о том, что даже написал ее портрет у очага, хотя картина все еще была на мольберте. — Когда я бываю дома и если не очень холодно, я часто провожу здесь ночь под открытым небом.
Вспомнив о его любви к отдыху на природе с постельным бельем, скатанным в тюк, Кира пообещала себе, что с ней такого не случится. Но еще немного она могла здесь побыть.
— Живя в Канзас-Сити, я позабыла, каким чистым может быть небо, — пробормотала она. — Кажется, до созвездий можно рукой дотронуться. Вот Плеяды. Как ты их называл?
Кира почувствовала, что он улыбается, радуясь, что она запомнила кое-что из того, чему он ее научил.
— Дилиехе, — ответил он. — По передвижению этого созвездия мои навахские предки сеяли и убирали урожай.
— Когда-то ты мне рассказывал предание…
— О том, как в небесах рассыпали мешок с хрусталиками?
— Да.
— О том, как Черный Бог по очереди располагал созвездия на небе: Человека с расставленными ногами, Рогатую погремушку, Гром, Кроличьи следы. Хитрец койот украл мешок и разбросал остатки содержимого по всей Вселенной, создав огромный мерцающий Млечный Путь, названия звезд в котором неизвестны навахским звездочетам.
К этому времени Кира уже согрелась и чувствовала себя очень уютно.
— Красивая легенда, — сказала она, зевнув. — Когда-нибудь, если остепенишься и заведешь семью, ты должен рассказать ее своим детям.
С каждой минутой их близости ему все сильнее хотелось подарить ей ребенка. Их дети будут воплощать все самое лучшее, что есть в обеих культурах, думал он. Они появятся из ее прекрасного тела смугленькими и совершенными.
Но им предстоит пройти долгий путь, прежде чем он сможет заговорить о том, почему оставил ее, надеясь, что Кира поймет его побуждения. Если он поторопится затронуть этот вопрос, она обвинит его в предательстве.
— Знаешь, — сказал он, мягко меняя тему, — некоторые из древних, изучавшие небеса, верили, что разные моменты времени существуют параллельно. Современная физика не отвергает такой возможности. Мой прадед говорил, что люди могут путешествовать в прошлое… и даже в будущее, если у них достаточно мудрости и есть серьезная необходимость.
Когда Кира ничего не ответила, он спросил, считает ли она, что это возможно.
— Не хочу обижать твоего прадеда, но, честно говоря, нет, — призналась она. — Неужели ты сам веришь в это?
— Как же я могу, — сказал он, усмехаясь, — раз ты предупредила, что не относишься к этому серьезно?
Немного погодя он отодвинулся и встал, чтобы добавить в огонь еще несколько поленьев. Хотя ей представилась прекрасная возможность объявить о своем отъезде, Кира даже не пикнула.
Я не хочу уезжать, призналась она себе, несмотря на то, что Дэвид предал меня несколько лет тому назад. И я все еще хочу его. Может быть, если сейчас я уступлю своему желанию, то смогу вернуться в Канзас-Сити с возрожденной душой?..
Она старалась не думать о том, что это, скорее, лишь самоуверенная надежда, учитывая силу ее чувств к нему. И не стала возражать, когда Дэвид, поправив огонь, вернулся и притянул ее к себе. Единственное, о чем она могла думать, когда он прижался щекой к ее волосам, а ее губы уткнулись в сладко пахнущее тепло его шеи, — это то, что они действительно здесь, вместе.
Глава пятая
Огонь был таким жарким. А воздух, по контрасту, таким холодным. Его же руки — таким надежным укрытием. Сама того не желая, Кира уснула, и снились ей миллиарды звезд, смотрящих вниз, и прадедушка Дэвида, вплетающий их названия в сочиняемую на ходу навахскую легенду.
Когда она проснулась, было уже светло. Где-то ржала лошадь. И работала какая-то машина — возможно, сенокосилка.
