Никки Логан - Прикосновение любви
Нет. Даже и близко нет.
– Почти.
Он облизал самые вязкие места и присоединился к Лейни, отмывая руки от остатков меда. Его тело просто стонало от упущенной возможности. И каждый раз, пробуя мед, он будет вспоминать эти минуты.
И Лейни.
– Что теперь? – спросил он, убедившись, что овладел своим голосом.
– Ты не хочешь еще посмотреть нашу собственность? Чтобы понять ее границы?
Конечно, хотел. Сейчас он согласился бы со всем, что позволяло провести больше времени с Лейни.
– Если ты не против того, чтобы сесть за руль, мы можем взять один из наших пикапов, а я соберу нам обед.
Еще больше времени наедине с Лейни. Больше времени, чтобы узнать о бизнесе – и о ней.
– Звучит классно.
Притормозив пикап, Элиот обернулся к Лейни.
– Теперь куда?
– Перед нами только океан?
– Отсюда и до горизонта.
– Хорошо, поверни направо и поезжай вдоль побережья.
Они повернули к северу, и Лейни опустила окно, наслаждаясь близостью моря. Кабина пикапа наполнилась запахом океана.
– Ты любишь океан? – спросил Элиот.
– Я люблю побережье.
– Что ж, тогда ты выбрала правильное место, где вырасти. Оно прекрасно.
В ее вздохе звучало согласие – все было ясно без слов.
– Как ты это ощущаешь? – поинтересовался Элиот. – Побережье.
– Звуки, исходящие от земли, более… приглушенные, чем те, что идут от моря. Для меня побережье – это пространство, открытый воздух, красота и возможность дышать полной грудью.
Лейни почувствовала, что Элиот замялся.
– Что? Давай спрашивай.
– Я просто… Меня печалит, что ты никогда не сможешь убедиться, насколько ты права.
– Ты когда-нибудь слышал разговор пчел?
Слишком резкая смена темы, но Элиот лишь улыбнулся:
– Не приходилось.
– Это больше похоже на боевой клич. Появившаяся первой девственная королева подает знак остальным малышкам, а те вопят из своих клеток, чтобы она выпустила их. После начинается сражение.
– Кхм…
– Они взаимодействуют с помощью вибраций. Мы просто слышим это как некий звук, потому что не в состоянии воспринимать вибрации.
– А тебе бы не хотелось, чтобы другие иногда переживали происходящее так же, как ты?
Лейни никогда об этом не спрашивали.
– Я часто думаю, может ли кто-то из нас понять другого? Я встречалась здесь со слепыми детьми, и мы все равно воспринимали вещи по-разному. Мои радости и разочарования столь же относительны, как и твои. Самое большое удовольствие мне приносит океан, а меньше всего радости – мысли о дне, когда придется отпустить душу Плюшевого Мишки.
– Собака значит для тебя больше, чем твоя семья?
– Уход любого из них разобьет мое сердце, конечно, но Уилбер… Я знаю, что это будет очень, очень грустный момент.
Ее голос прозвучал беззащитно.
– Я понимаю, почему ты устала от людей, акцентирующих внимание на твоей слепоте.
– Я спокойно отношусь к излишнему вниманию. А вот ты привык оценивать людей через призму возможной выгоды. Однако люди – это нечто большее, чем сумма достижений.
– Просто меня учили прежде всего оценивать потенциал человека.
Да. Каким-то образом она совсем забыла, что для него это была работа.
– А что происходит, когда ты работаешь с предприятиями, у которых нет потенциала или которые его не осознают?
– Я избавляюсь от них. Нахожу то, что стоит инвестирования моего времени.
Лейни поняла подтекст этой фразы.
– Так и с людьми?
В тишине ощущалось, что Элиот хмурится. Лейни попыталась зайти по-другому:
– Скажи… у тебя есть друзья, не стремящиеся к высоким достижениям, к лидерству в своей области?
– Нет. Но мир, в котором я вращаюсь, в целом наполнен такими людьми. У нас у всех одна дорожка.
Как и у пчел. Все на одной частоте. И новичок в улье должен либо принять их правила, либо убраться вон.
– В твоей жизни есть хотя бы один обычный человек? Без огромных амбиций или планов?
Элиот фыркнул:
– Ты только что описала мою мать.
– Правда? Поэтому ты вырос совсем другим?
– Давай не будем об этом. Мое детство не было похоже на твое, Лейни.
Определенно, раз он воспользовался первой же возможностью улизнуть из страны.
– Это было плохое время?
– Я бы не назвал его адом, но пришлось нелегко. Но всегда стремился к лучшему.
– Мать не разделяла твоих амбиций?
– Нет.
Любой другой, скорее всего, не уловил бы его тихих слов, произнесенных в окно, но Лейни расслышала их.
– Мне жаль, что у тебя были не очень хорошие отношения с матерью.
Молчание.
– Мы просто были очень разными. Думаю, я унаследовал больше от моего отца. Между матерью и отцом когда-то случилась интрижка на молодежном чемпионате. Никакой романтики.
– Она была атлеткой? – Почему-то этот факт не вязался с представлениями Лейни о матери Элита.
– Гимнасткой. После моего рождения она все бросила. Сейчас мать по-прежнему живет в доме, в котором мы поселились, когда я родился. Она приобрела его по обратному выкупу.
– Одна, с маленьким ребенком, без мужа… Она, наверное, очень смелая женщина? Теперь понятно, от кого ты унаследовал свою решительность.
Колеса пикапа похрустывали гравием. Через какое-то время Лейни поняла, что ответа не услышит.
– Элиот?
– Я думаю.
Судя по всему, мысли не самые радостные. Лейни нащупала его руку, лежащую на рычаге переключения скоростей, и накрыла ее своей. Элиот вздохнул, не столько приободренный, сколько раздраженный.
– Ты хоть понимаешь, каким ничтожеством я себя чувствую, изливая душу о паршивом детстве девушке, которая всю свою жизнь была слепой?
– Мое детство было достаточно радостным. Твое – нет. Мы просто разговариваем об этом.
Все, что она услышала, было невнятное «хм». Внезапно Лейни набралась мужества и спросила:
– Ты любишь ее?
Ответа не последовало.
– Она любит тебя?
– Думаю, да. Несмотря на то что я разрушил ее жизнь.
Лейни тут же прониклась сочувствием.
– Это она тебе сказала?
– Ей не нужно было говорить. Без меня она бы так не страдала. Она была мировой чемпионкой с огромными перспективами.
Фантомное сияние в подсознании Лейни поменяло форму, стало более глубоким и сложным. Сейчас она представляла Элиота как маленького травмированного мальчика, а не как уверенного мужчину.
Элиот прочистил горло:
– Ладно, довольно моих жалоб. Я должен ехать по этой дороге?
– Ты уже миновал перекресток?
– Нет.
Больше всего Лейни хотелось накрыть его пальцы своими. Поделиться с ним своей силой. Но что-то подсказывало ей, что этот жест будет лишним.
– Хватит тащиться как черепаха. У нас не так много времени.
Элиот тихо засмеялся, и они ускорились. Несколько минут спустя он вновь замедлил движение, и Лейни скомандовала повернуть налево.
