Ирен Беллоу - Не думай о любви
— Вы голодны?
Его глаза блеснули.
— Ну, хлеб и вода не помешали бы, как всем узникам, — пробормотала она.
Бросив пирожное обратно на тарелку, он отпил коньяк, встал и подошел к пленнице. Саманта отпрянула в испуге, но он достал из кармана брюк ключ и отпер замок на железном браслете. Она начала молча растирать освобожденную руку. Испанец подождал какое-то время и небрежно бросил:
— Пойдемте со мной, дорогая.
4
Длинный ряд каменных лестниц представлялся Саманте высоченной горой, на которую надо долго карабкаться.
— Вы можете ходить? — заботливо спросил Рауль, как будто почувствовав ее усталость.
Саманта собрала остатки сил.
— Конечно, могу.
Однако на полпути она больно ушибла о каменные ступени палец на ноге. Прикусив губу, она постаралась сдержать стон, но Рауль, хотя и шел на две ступени впереди, должно быть, услышал, потому что остановился и резко повернулся к ней. Увидев ее лицо, он пробормотал что-то невнятное, спустился к ней и протянул руки. Слишком измученная, чтобы протестовать, она позволила поднять себя на руки и отнести наверх.
Сегодня уже пятый раз, как он носит меня на руках, подумала она. Для меня это уже больше, чем просто привычка.
Он толкнул плечом дверь в какую-то комнату и поставил девушку на пол. Очевидно, это была столовая, очень красиво обставленная, с длинным полированным столом в центре. На столе, накрытом для одного человека, стояли два серебряных подсвечника.
— Прежде чем начать есть, переоденьтесь. Я принес это для вас. — Он взял черную мантию, которая висела на спинке великолепного стула восемнадцатого века, и бросил девушке.
Краска залила щеки Саманты.
— Нет, я, пожалуй…
Он нахмурился.
— Вы переоденетесь сейчас же. Или не будете есть.
— Теперь я понимаю, почему Лолита убежала. Вы — тиран, ужасный тиран.
— Вполне вероятно. Но, может быть, вы хотите, чтобы я вас раздел?
При воспоминании о том, как он рванул вниз молнию на ее куртке, кровь прилила к лицу Саманты и горячей струей пробежала по всему телу.
— Нет, спасибо. — Она поморщилась. — Я сама справлюсь.
— Как хотите.
Взяв литературный журнал, он отошел в дальний конец комнаты и опустился на стул спиной к девушке.
Саманта посмотрела на его затылок долгим взглядом, потом сбросила с ног кроссовки, стянула куртку и брюки и накинула на себя черную мантию. Она оказалась мягкой и легкой как облако — это был кашемир — и слегка пахла Раулем. Очевидно, принадлежала ему. Саманта мгновенно представила завернутое в мантию великолепное мужское тело с голой грудью и голыми мускулистыми ногами. Кровь быстрее побежала у нее по венам.
Рауль захлопнул журнал и положил его на низкий столик. Саманта поспешила плотнее запахнуть мантию. Когда он оглянулся, она уже завязывала узелки на поясе нетвердыми руками. Рауль подошел к огромному каменному камину, пустому в это время года, но украшенному букетами белых лилий и гладиолусов, и, взяв колокольчик, позвонил.
— Садитесь к столу.
— Но…
Саманта колебалась, глядя на камчатую салфетку, сверкающее серебро, красивый севрский фарфор.
Она страшно хотела есть, никогда в жизни не была так голодна, но почему-то ее одурманенный мозг сигнализировал, что если только однажды вкусить пищу под этой крышей, то…
— Я сказал, садитесь.
Рауль нахмурился, и тут дверь открылась и вошла горничная. Она поставила на стол супницу и корзинку с булочками.
Пробормотав «спасибо», Саманта проскользнула на свое место.
Суп из свежих овощей был очень вкусным, так же как и поданная вслед за ним тающая во рту говядина с пряностями и с гарниром из молодых овощей.
Саманта старалась есть спокойно и с достоинством, словно она была на королевском обеде, но это ей не очень удавалось. Рауль полулежал в кресле возле камина, вытянув длинные ноги. На лице его играли блики пламени от зажженных свечей. Хозяин наблюдал за девушкой, и каждый раз, когда она смотрела в его сторону, глаза его сужались до узких щелок. Он был похож на ленивого сонного кота, но это уже не могло ее обмануть. Если она еще раз попробует своевольничать, этот обманчивый вид легкой летаргии мигом слетит с него.
Горничная унесла пустые тарелки и поставила перед гостьей кофе, сливки и торт. Когда Саманта налила себе кофе и взяла десертную вилочку, чтобы приступить к торту, Рауль заметил:
— Так вы, оказывается, были голодны. Когда вы ели в последний раз?
— Ну…
Девушка нахмурилась, так как не могла вспомнить. Похоже, что в ту минуту, когда она выглянула из окна гостиницы и увидела блестящую серую машину, ее жизнь остановилась, а потом началась сначала, но уже совсем по-другому. Будет ли она когда-нибудь снова прежней?
Рауль все еще не сводил с нее глаз, и она закончила неуверенно:
— Я выпила кофе с булочкой перед тем, как вы поймали меня. Вот и все, хотя это не служит оправданием…
— Оправданием чего?
— Моей жадности.
— Ради бога! — Он поднял руку. — Мне очень приятно видеть, как вы наслаждаетесь едой.
— О! — Только и могла она выдавить.
— Большинство женщин так обеспокоены своей фигурой, что боятся переедать.
— Я тоже обеспокоена своей фигурой, — неожиданно для себя выпалила Саманта. — Ее слишком мало.
— Напротив, она безупречна. Гибкая и стройная как тростинка.
— О, пожалуйста, вы не должны…
— И что бы вы ни думали о своем теле, обещаю вам, что очень скоро научу вас гордиться им.
Девушка уставилась на мужчину бессмысленным взглядом, словно испытала шок, но он спокойно заметил:
— Вы не допили свой кофе.
— Н-н-нет… что-то не хочется, — пробормотала она, все еще потрясенная его обещанием.
— Очень хорошо. — Рауль встал. — Тогда пойдем.
Саманта медленно поднялась со стула. Ноги ее были как ватные, так что в первый момент ей даже пришлось ухватиться рукой за край стола. На запястье, которое побывало в железном обруче, явственно просматривались синяки.
— Обратно в темницу, я полагаю?
Она пыталась говорить непринужденно, но голос ее дрожал.
Рауль подошел к ней, как кот к маслу, и замер, заложив большие пальцы за пояс и не сводя с нее глаз. При свете свечей он казался еще красивей, а его фигура — еще более мужественной.
— Дадите мне слово, что, если я снова помещу вас в комнате Лолиты, вы не будете делать глупостей?
Его голос звучал мягко, вкрадчиво, а мысль о кровати с красивым бархатным покрывалом была слишком соблазнительной. И она была так утомлена, что, казалось, готова на все.
