Ненси Янг - Русалка
— Вы давно познакомились с ней? — в голосе Чандры зазвучали грустные нотки.
— Познакомился с кем?
— С вашей женой?
— С моей... С кем, кем?
Она перевела взгляд на портрет Шейлы.
— Вы о Шейле?! — Брови Линка взлетели вверх. — Это моя сестра. Я не женат.
— Ваша сестра? — Чандра, как ему показалось, облегченно вздохнула.
Прежде чем она снова заговорила, воцарилось долгое и неловкое молчание.
— Вы действительно собирались позвонить вашей сестре?
— Ну конечно, — сказал он. — Я действительно хотел переговорить с сестрой. Я же говорил вам об этом.
— Видимо, вы сказали правду, — согласилась она. — Но мне показалось, — произнесла она застенчиво после короткой паузы, — что у вас были иные намерения.
Странно, подумал Линк. По всей вероятности, она привыкла слишком часто быть обманутой. Хотя я и сам старался вразумить Шейлу, что в принципе человеку свойственно чаще врать, чем говорить правду.
— Неужели вам показалось, — Линк указал на портрет Шейлы, — что парень по имени Линк ее муж?
Чандра смутилась.
— Я не подумала, что Линк — это сокращенное...
— Линкольн, — подсказал он.
Она снова улыбнулась краешками губ.
Черт возьми, подумал Линк, глядя на нее, какие славные и нежные у нее губы. Форма рта просто изумительна.
— Кто же выбрал такое имя? — спросила она, копируя тональность его вопроса.
— Мой отец, — сказал он, сердясь, поскольку догадался, что она его передразнивает. — Это идея отца. Он большой поклонник героев Гражданской войны, — добавил он с улыбкой.
Линк перестал улыбаться, когда она перевела взгляд с портрета на него. И все же заметил, что выражение ее лица изменилось.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Просто вы выглядите совсем по-другому, когда улыбаетесь.
Это удивило его. Неужели у него такой зверский вид? Ему было известно, что иногда он производил впечатление жутко сурового человека. Ему об этом не раз говорили, но это касалось совсем других ситуаций. Оказывается, она была неплохим психологом, обладала способностью определять характер и настроение человека.
— Ну как, заморили червячка? — спросил он, собирая со стола пустые тарелки.
— Все замечательно.
Он сложил тарелки в раковину, затем вернулся к столу и спокойно уселся, чувствуя, что она следит за каждым его движением.
— Я думаю, — сказал он, — что вам есть что рассказать мне и что для этого пришло время.
Он заметил, как после его слов взгляд у нее сразу же потух. Она туже завернулась в полотенце и уставилась на лесенку, ведущую из каюты на палубу.
— Простите меня, — наконец произнесла она дрогнувшим голосом. — Я понимаю, что вы злитесь.
Нет, он не злился, просто был не в своей тарелке. Но если она думает, что он действительно зол, то этим обстоятельством следует воспользоваться. Он поднялся из-за стола и оглядел ее с высоты своего роста.
— Вы не ошибаетесь. У меня есть все основания разозлиться, — сказал он строго. — Я вытащил вас полумертвую из океана, а вы вместо благодарности за спасение угрожали мне моим же пистолетом. Потом, как только я отвернулся, сбежали невесть куда. Затем вы, взломав дверь, опять проникли на яхту...
— Я понимаю, — прошептала она, потупив глаза.
— Если это так, то я требую от вас объяснений.
— Я понимаю, — повторила она, но уже более твердо.
— Ну, так как же, Чанни? — спросил он как можно мягче, впервые употребив ее уменьшительное имя. В его голосе прозвучали одновременно и мягкость и настойчивость.
— А кому это нужно? Полиции? Может быть, прессе? Ну, пожалуйста... — жалобно проговорила она, зябко поеживаясь.
— Это мне нужно знать, Чандра. А в принципе вас не касается, кто нуждается в ваших объяснениях.
Под его взглядом она съежилась и опустила голову.
— Расскажите мне, Чандра, — продолжал настаивать Линк. — Неужели вы не понимаете, что своим молчанием делаете себе хуже?
Она тряхнула головой словно от приступа сильной боли.
— О Боже...
— Говорите, — продолжал требовать он, чувствуя, что еще небольшое усилие с его стороны и она начнет отвечать. — Что вы делали до появления на яхте? С какого судна вы прыгнули в воду? И почему вас никто не попытался отыскать?
Он наклонился, упершись руками в край стола. Должна же наконец она увидеть разницу между его настойчивой волей и своей слабостью. О его воле должны говорить и шрамы на левой руке, на запястьях.
— Что же вас так напугало во мне, что вы схватились за оружие, которого никогда не держали в руках? Почему вы, умирая с голоду, в течение двух дней не покидали яхту? Так отвечайте же, Чандра.
— Нет, — упрямо произнесла она, делая попытку как можно дальше отодвинуться от него.
— Вы будете отвечать, — сказал он, наклоняясь над ней еще ниже. — Вы должны были находиться на судне, но я не заметил ни одного плавающего предмета поблизости. Где была ваша яхта или лодка? Почему она не остановилась? Там знали, что произошло? Или команду ваше исчезновение не встревожило?
Чандру била дрожь. Линк чувствовал, что следует прекратить допрос. Эта женщина действовала на него гипнотически. Она обезоруживала его. Другие, даже крепкие мужчины, не выдерживали его натиска. А эта...
— Черт возьми, — хрипло произнес он. — Я не собираюсь вас запугивать, действовать на вашу психику. Вы и так достаточно напуганы. Только ответьте мне, Чандра. Ну, пожалуйста. Что же случилось?
Он видел, как тяжело она вздохнула, снова прикусила губу и вдруг произнесла:
— Я сама прыгнула. Вот как это случилось.
Глава 5
— Зачем?
Чандра посмотрела на Линка, поразившись простоте вопроса. Он понял, что она ожидала иной реакции: удивления или, скажем, испуга. Но он был не такой, как все, не простой гражданин и не простой военный. Конечно, перебирая в уме различные варианты, он прикидывал возможность подобного ответа, но в его правдивости он сомневался, что-то было в ее тоне, какая-то горечь, какой-то иной смысл.
— Зачем? — повторил он.
— Разве не ясно? Я сумасшедшая. — Ее слова не имели привкуса шутки, легкомыслия. — Неуравновешенная, спятившая. Назовите это как хотите.
Линк откинулся назад, опершись о ствол мачты, скрестил руки на груди и несколько минут изучал ее, не говоря ни слова.
— Та...ак, — медленно произнес он. — Значит, вы сумасшедшая. И вы случайно оказались вдали от судна, которое находилось в открытом океане. Так?
— Так.
Теперь ее голос стал невыразительным, монотонным, и Линк припомнил ее холодное, без всякого выражения лицо, когда «Шейла II» подходила к причалу.
