Марта Поттерс - Время не властно
Алан встал, отряхнул песок с джинсов, старательно избегая наиболее чувствительной части тела. Поискав взглядом, он увидел свою шляпу, валявшуюся на расстоянии нескольких шагов, поднял ее и прикрылся ею, как ширмой.
Дороти тоже поднялась и отряхнулась.
— Подумаешь, самый обыкновенный поцелуй, — пробормотала она.
Ей хотелось приуменьшить впечатление, которое этот «обыкновенный поцелуй» произвел на нее, но голос слегка дрожал, и напускному безразличию не хватило убедительности.
— Мне так не показалось, — тихо возразил Алан.
Да она была возбуждена так же сильно, как он сам, он в этом почти не сомневался. И Алан едва удержался от того, чтобы схватить ее в охапку и убедиться, что она вовсе не осталась такой безучастной, какой притворяется.
Их взгляды скрестились.
— А я и не собиралась ничего показывать, — заявила Дороти с плохо скрытой досадой.
Он продолжал смотреть на нее, в его ослепительно синих глазах плясали веселые искорки. Дороти почувствовала, как румянец медленно заливает ей щеки, и отвернулась.
— Роза Ветров убежала…
— Она уже на пути к конюшням, — сказал Алан. — А Лютик, кажется, успокоился. — Он подошел к стоявшему поодаль жеребцу, отцепил от ветки поводья и вскочил в седло легким и изящным движением, отчего сердце Дороти снова вздрогнуло. — Придется нам ехать вдвоем, — сказал Алан и легко ударил Лютика каблуками по бокам, побуждая его приблизиться к Дороти.
В ответ на это предложение сердце девушки больно ударилось о грудную клетку.
— Я могу пройтись пешком, — ответила она, решив держаться от него как можно дальше.
Алан засмеялся, и этот смех только прибавил ей раздражения.
— Знаю, что можете, но до конюшен путь не близкий, а Лютик с легкостью выдержит и двух седоков. Ну, если для вас это так трудно… — Он не окончил фразу, и Дороти уловила в его голосе неприкрытый вызов.
Она знала, что ведет себя глупо, но все еще не могла прийти в себя после его поцелуя, которого, она это знала, ей никогда не забыть.
Девушка прикрыла ладонью глаза от солнца, подняла взгляд на Алана и снова почувствовала, как у нее дрогнуло сердце. Ну почему он так красив? Поля низко надвинутой шляпы не позволяли ей разглядеть выражение его глаз, но по изгибу губ она поняла, что он улыбается.
Наклонившись, он протянул Дороти руку. Она вздохнула, подавила гордыню и через несколько секунд сидела позади него. Лютик переступил ногами, приноравливаясь к дополнительному весу, и Дороти чисто инстинктивным движением обхватила Алана за талию — для устойчивости.
— Все в порядке? — спросил он через плечо.
— Все просто замечательно, — ответила Дороти, хотя замечательным ее состояние назвать было трудно.
Крепкий мужской запах, смешанный с запахами земли, лимона и кожи, подействовал на ее нервные окончания крайне возбуждающе. Она сомневалась, что сумеет вынести этот новый удар по органам чувств.
Пытаясь создать хоть какую-нибудь дистанцию между собой и Аланом, девушка отклонилась назад и уперлась руками в бедра. Но когда Лютик двинулся вверх по холму, у подножия которого лежало озеро, Дороти, чтобы не потерять равновесия, волей-неволей прислонилась к Алану и коснулась грудью его спины. У нее в который раз остановилось дыхание и противно участился пульс.
Алан испытывал свои трудности. Он все еще ощущал вкус губ Дороти, напоминавший изысканное вино, и хотя одного этого было уже вполне достаточно, он не мог выбросить из головы воспоминания о том, как самозабвенно отвечала она на его поцелуй. К тому же все время, пока Лютик поднимался по тропинке на вершину склона, он чувствовал спиной прикосновение ее груди…
— Надеюсь, вам не слишком неудобно там, сзади, — сказал он, чтобы нарушить молчание и отвлечься от тревожащих мыслей.
— У меня все в полном порядке, — снова поступилась правдой Дороти. — Расскажите немного о своей семье. Значит, у вас есть сестра Пенни и брат Саймон…
— Да, — ответил Алан. — Саймон на три года младше, он врач. Год назад он получил должность главного врача в нашей городской больнице и вернулся в Спрингфилд насовсем.
— Он живет в городе? — спросила Дороти.
— Да, они с женой построили дом неподалеку от больницы. Маргарет — медсестра, но сейчас она не работает, сидит с его дочерью от первого брака, Самантой… Между прочим, у Саманты через неделю или две появится братишка или сестренка, — добавил он довольным тоном, судя по всему мысль о еще одном племяннике или племяннице доставляла ему удовольствие.
— Как мило, — пробормотала Дороти. — А что ваша сестра? — спросила она, пользуясь случаем побольше узнать о его семействе.
— Пенни у нас младшая, она по профессии фотограф и постоянно живет в Париже… по крайней мере, когда не колесит по Европе со своим фотоаппаратом, — пояснил Алан. Было очевидно, что он привязан и к брату, и к сестре — о них обоих он говорил с теплом и любовью.
— Вы в детстве были близки? — продолжала расспрашивать Дороти.
— С Саймоном мы действительно всегда были близкими друзьями, — подтвердил Алан. — Пенни появилась на сцене намного позже. Мне было тогда уже тринадцать, Саймону — десять, и мама называла Пенни в шутку «плод долгих размышлений». Когда сестренка родилась, мы с Саймоном не особенно интересовались малышами.
Дороти скорее почувствовала, чем услышала, тихий смех, сопровождавший эти слова. Его воспоминания о детстве были несомненно счастливыми. Зависть и болезненная тоска тяжелым грузом легли ей на сердце.
— Отец настаивал, чтобы мы с Саймоном учились кормить и пеленать ее, — продолжал тем временем Алан. — Разумеется, ни он, ни я не были от этого в восторге, но отец считал, что поскольку мы — одна семья, то должны делить на всех любую ответственность, включая заботы о новорожденной.
Он помолчал, а Дороти с улыбкой попыталась вызвать в воображении образ Алана-подростка, меняющего пеленки крошечной сестре.
— А что думала по этому поводу ваша мама? — спросила Дороти, заинтересованная рассказом.
— Она целиком соглашалась с отцом, — хмыкнул Алан и добавил: — Слава Богу, что от нас не требовалось вставать к ней ночью.
Они какое-то время молчали.
— Когда я вспоминаю об этом сейчас, — снова заговорил Алан, — я понимаю, что мы тогда на собственном опыте прочувствовали, какой нелегкий труд — забота о ребенке. И я научился лучше понимать и ценить своих родителей. Думаю, это в немалой степени сплотило нашу семью. Хотя можно только удивляться, как это Пенни уцелела, побывав в руках таких неуклюжих нянек, как мы с Саймоном. Впрочем, она была выносливой малюткой, — продолжал он любовно. — Едва только встала на ножки, как стала повсюду бегать за мной и Саймоном, словно щенок.
