Кара Уилсон - В любовном треугольнике
— Вы законченный циник, — произнесла Джулия и с аппетитом принялась за еду.
— Возможно. Но это мои личные проблемы, — резко ответил он.
Во время трапезы Джулия несколько раз загадочно взглянула на него. Именно загадочно.
— Собираетесь продолжать в том же духе? — произнес Майкл. — Что я циник и так далее…
— Вы меня не совсем правильно поняли. — Она съела ложку перца, допила молоко и с лукавой улыбкой посмотрела на Майкла.
— У вас молоко на верхней губе, — пробормотал он. — Никакой я не циник. И вообще, не расходуйте свои и без того слабые силы на пустую болтовню, — неожиданно разозлился мужчина и принялся за пищу.
Неожиданно у него появился прямо-таки зверский аппетит. Все то время, когда он сидел один в хижине, есть совершенно не хотелось, а тут он готов был съесть целого быка. Быстро расправившись с перцем и взяв бутерброд, Майкл посмотрел на Джулию.
Она поставила тарелку на поднос и взяла стакан с молоком. Выпив все до капли, облизнулась острым розовым язычком.
— Вот я и сыта. Даже, пожалуй, слишком.
Джулия подала стакан, и, когда их руки соприкоснулись, Майкл словно ощутил удар тока, сильный и короткий, как молния. Поставив стакан на поднос, он взглянул на Джулию — выражение ее лица не изменилось.
Он все еще остерегался доверять ей, но ему уже было трудно представить, что девушка работает на Дигби.
— Пойду, отнесу поднос на кухню.
Когда Дик вернулся с кухни, настроение его полностью изменилось.
Он осмотрел комнату и ощутил ее теплым оазисом, затерянным среди бури. За окном опять бушевала пурга, все живое сковано ледяным пленом. Но в домике было очень уютно. Потрескивал дровами камин, иногда рассыпая гроздьями искры. У камина на коврике свернулась калачиком собака, настороженно поднявшая морду при его появлении. Майкл почему-то почувствовал себя в безопасности, как в родном доме. Но от его храбрости не осталось и следа при взгляде на раскинувшуюся на кровати женщину. Джулия опиралась на спинку кровати, и ее великолепные рыжие волосы рассыпались по подушке.
Испытывая непреодолимое желание присоединиться к ней, Майкл подошел поближе:
— Почему вы разговариваете сами с собой?
— Когда я была совсем маленькой, я долго жила одна и научилась размышлять вслух, советуясь с собой, за неимением собеседников.
— А где была ваша семья?
— Мне было пять лет, когда родители умерли. У меня осталась только сестра, нас тогда отдали в детский приют. Мы давно уже живем с ней отдельно.
Майкл присел на край кровати.
— Простите.
— Ничего. — Она посмотрела куда-то мимо него. — Прошло уже много времени, и боль утраты притупилась.
Со временем ко всему привыкаешь. Майкл знал это не хуже других. Было видно, что Джулии трудно давался рассказ о прошлом, и Майкл неожиданно для себя поверил ей.
— Как долго вы жили в приюте?
— До двенадцати лет. — Лицо женщины смягчилось, и в глазах засверкали озорные зеленые искорки. — Нас взяли к себе Дина и Нэд Хантеры. Так мы оказались в новой семье.
— Вас удочерили?
— Нет. Наши приемные родители считают, что у человека должна быть та фамилия, которую он получает при рождении, и никто не вправе менять ее. Хантеры не богаты, но всегда раз в год в первой половине июля снимали домик на озерах.
Майкл не знал, куда деваться, когда заметил, как ее глаза подозрительно заблестели. Он не мог видеть женских слез. Ничего не понимая, он спросил:
— Вам с ними было плохо?
— О нет! Это лучшие дни моей жизни. Мы стали настоящей семьей. Но внезапно Нэд умер от инфаркта. Его потерю мы пережили тяжелее утраты родителей, наверное, потому что были старше. Нэд был очень хорошим человеком. Все его уважали и любили.
Скрестив ноги под пледом, Джулия придвинулась к мужчине ближе.
— На Рождество он всегда одевался Санта-Клаусом, чтобы порадовать нас. Как мы тогда веселились! Нужно уметь фантазировать, говорил Нэд.
— Поэтому вы любите праздники?
Джулия пожала плечами.
— Возможно. Но это только воспоминания. Волшебные воспоминания детства, — задумчиво проговорила она, и грустная улыбка чуть тронула уголки ее глаз. — Знаете, я хочу съездить на озера, в те места, где Нэд всегда арендовал для нас дом.
— Странно, как вы все это помните?
— Память — вообще странная вещь. — Джулия тряхнула головой, и волосы рассыпались по ее плечам. Дик, следя за тяжелыми прядями, судорожно сглотнул. — Я плохо помню своих настоящих родителей. У мамы были рыжие волосы и мягкий добрый голос. Отец казался высоким, он часто сажал меня к себе на плечи. А вот цвет его волос я почему-то не помню. Странно, правда?
— Я понимаю вас. Говорят, мы забываем одинаково и хорошее и плохое. И помним так же одинаково, — задумавшись о чем-то своем и старательно смотря куда-то в сторону, произнес Дик.
— А что вы помните из своего детства? — неожиданно спросила Джулия.
— Почти ничего. Точнее, совсем мало.
— Ваши родители живы?
— Насколько мне известно, отец — да. А мама умерла, когда я был еще маленьким.
— Вы часто видитесь с отцом?
— Последний раз лет в семнадцать.
В ее зеленых глазах появился вопрос. Да, если она и актриса, то играет весьма талантливо и профессионально. Опытный мужчина, спасающий свою жизнь, почти поверил, что она чудесная женщина. Но одно Дик знал точно: сейчас он не хотел отвечать на ее вопросы, он хотел совсем другого.
Волк, поднявшись с места, взглянул на Майкла, подошел по-хозяйски к Джулии и лизнул ее прямо в губы. Вот негодяй! Мужчину передернуло.
— Бесподобно, — проворчал Дик. — Вы случайно не знаете, он любит перец?
— Собаки не едят перец. Нет ли у вас чего-нибудь повкуснее, например, мяса или собачьей еды?
— Извините, не припасли для столь высокого гостя, а магазинов поблизости нет, — съязвил Дик.
— А яйца есть? Собаки их любят. Я могу ему дать.
— Нет, нет. Лежите, вам не нужно вставать. Ему сойдет и перец. А если не нравится, он придет и доложит вам. Уж в этом-то я уверен.
Джулия улыбнулась, сладко потягиваясь своим роскошным телом. У Дика опять пересохло в горле.
— Я не ведьма, — улыбнулась женщина. — И не поддерживаю с ним телепатической связи. Просто я люблю животных. Но у меня никогда не было собаки, потому что у Нэда аллергия на шерсть. Хорошо, что у вас есть Волк.
— Он не у меня. Он сам по себе. Когда я уеду отсюда, он останется в хижине ждать нового постояльца, чтобы поделиться с ним блохами.
— Но так же нельзя! — возмутилась Джулия, приподнявшись на подушке. Лицо ее нахмурилось. — Неужели вы собираетесь оставить его здесь? Мне кажется, что вы не сделаете этого. Разве вам не жалко бедного пса?
