Марта Гудмен - Здесь мое сердце
К тому же она опасалась выставить себя полной дурой в глазах Дороти, затеяв интрижку с ее внуком. Эти отношения затянули бы ее в сложную ситуацию, из которой потом будет не очень легко найти выход. Она должна жить в замке еще целых пять месяцев. За это время наверняка будут проводиться какие-то семейные мероприятия при участии Галанакиса-младшего. Важно на таких встречах не терять бдительности. Ее гордость и самоуважение требовали только такой линии поведения.
Однако, к ее разочарованию, Николас Галанакис с того момента, как она вышла из автобуса, так и не сказал ничего необычного. Он просто играл роль случайного попутчика. Вдвоем они буквально плелись в хвосте группы, останавливаясь тогда, когда останавливались все остальные, осматривая то, на что обращал их внимание экскурсовод. Глория даже фотографировала тогда же, когда наводили свои объективы все остальные. Она не размышляла, пригодятся ли для ее проекта сделанные снимки или нет. Главное, что эти действия хоть как-то оттягивали ее от рискованной возможности остаться с Николасом наедине.
Неотступно наблюдая за Глорией, Ник не удержался от того, чтобы не съязвить по поводу ее неутомимости в использовании фотоаппарата.
— Не пойму, ты щелкаешь для своего удовольствия или планируешь составить историю в картинках? — произнес он с ироничной усмешкой в голосе. Девушка почувствовала, что должна как-то оправдаться.
— Я же не знаю, какой из кадров подойдет больше, когда начну описывать здешние места. Хорошо, если будет из чего выбирать.
Он вопросительно приподнял одну бровь.
— И много ты уже написала?
— Пока все еще делаю заметки.
— Так я и думал.
Сухой тон и блеск скептицизма в его глазах дали ей понять, что он сомневается в ее способности должным образом довести порученное дело до конца. Это рассердило Глорию. Какое право имеет этот человек судить о ее способностях? Хотя с неохотой, для себя лично, девушка признала, что ее беспорядочные сегодняшние записи вполне могли подтолкнуть Николаса к подобным выводам.
— Думаю, что в моем доме ты найдешь достаточно подходящих фотографий, более интересных с исторической точки зрения, чем любая из тех, что была сделана тобой сегодня, — медленно проговорил он. — На них, кстати, отражены все стадии создания парка с самого начала и вплоть до сегодняшних дней.
— Почему вы не предупредили меня об этом раньше?
— Во-первых, было интересно понаблюдать, как наш семейный летописец работает. А во-вторых, ты могла бы сама пораспрашивать меня о том о сем. Я ведь тоже внес свою лепту в развитие семейного бизнеса, и, должен сказать, немалую, — отклонил он ее упрек с улыбкой. — Видишь ли, я не только для того освободил свое время, чтобы таскать за тобой эту милую шляпу.
Глория готова была провалиться сквозь землю. Она настолько была возбуждена его присутствием, так поглощена своими эмоциями, что напрочь забыла о возможности использовать Николаса как источник информации. На данный момент ей почти ничего не было известно о личном вкладе Галанакиса-младшего в семейную историю.
— Прошу прощения. Я так увлеклась вашим великолепным парком, его современным видом… — Она покачала головой, упрекая себя, и состроила извиняющуюся гримасу. — Вы, должно быть, думаете, что я несерьезно отношусь к своей работе, или вообще подозреваете, что я какая-то там обманщица?
Это была уловка с ее стороны. Девушка ожидала, что Галанакис тут же начнет возмущенно отрицать ее нелепые домыслы. Но вместо этого Ник снова ударил по ее самолюбию.
— А разве нет?
Она замерла на месте, ошеломленная тем, что он действительно мог подумать такое о ней. И, подняв глаза, гордо встретила его проницательный лучистый взгляд.
— Конечно нет! — с жаром произнесла Глория. Он наклонил голову, жестом выражая сомнение.
— Тогда, в чем причина того, что ты липнешь к этой дурацкой группе?
— Я… Я приехала с ней.
— Пожалуй, обратно, в Салоники, я отвезу тебя сам.
Ее сердце заметалось в груди при одной лишь мысли, что придется провести несколько часов наедине с Николасом Галанакисом. Она чувствовала давящую силу его агрессивной воли и всеми силами пыталась восстановить собственную независимость.
— Какой удивительный павильон там, в конце аллеи, — выпалила она первое, что пришло в голову. — Мне бы хотелось получше рассмотреть его.
— Конечно! — Дразнящая полуулыбка тронула уголки его губ, когда он снова указал на удаляющуюся экскурсионную группу. — Поясняю, это сооружение было задумано как центр отдыха и развлечений для интернированных. На его крыше создана небольшая, но хорошо оборудованная обсерватория. Год назад я установил там новый современный телескоп, так что при желании можно вести астрономические наблюдения.
— И все это разработал твой великий прадед, — сказала Глория, как бы невзначай игнорируя его личный вклад и сосредотачиваясь на достижениях предков. Она, обиженная его недавним выпадом, хотела дать ему понять, что ее мозг занят исключительно семейной историей.
— Да, это правда. Ты наверняка уже заметила штрихи португальской архитектуры в конструкции здания, — сухо подтвердил он.
Обрамленный колоннадой с витыми чугунными решетками павильон имел величественный вид. Балюстрада примыкала к плоской крыше. Но главной приметой была все-таки знаменитая португальская керамическая плитка азулежу, разноцветная, украшенная орнаментом и рисунками. Ею оказался облицован весь фасад здания.
— С другой стороны павильона пруд и рад фонтанов. Ничего не упущено. — Николас усмехнулся. — Минос Галанакис был очень щепетилен во всем, за что ни брался.
Девушка не удержалась от вопроса.
— А вы?
Его глаза хитро прищурились.
— Полагаю, история вынесет свое справедливое суждение по этому поводу.
В это время шумная толпа экскурсантов вынырнула из-за павильона и направилась внутрь здания.
— Экскурсия продолжится после того, как все отдохнут в павильоне?
— Пропустив вторую часть этого тура, ты ничего не потеряешь. — Он снова ухмыльнулся. — Уверяю, прогулка по моему дому будет куда приятнее утомительной поездки по жаре.
Выхода не было. Ей оставалось лишь согласиться и покорно отправиться к нему домой. Откладывать далее общение было просто неприлично. Такое поведение могло лишь укрепить его подозрения, что она не годится для работы, ради которой ее наняли. Не могла же Глория сказать ему, что только он сам со своей невероятной красотой и сексуальностью вызывает в ней опасения и является причиной ее нежелания общаться с ним.
— Я даже угощу тебя выращенными мною тропическими фруктами и, если пожелаешь, напитками.
