Мишель Селмер - Требуется соблазнитель
Она скрестила руки на груди.
— Я не так бестолкова, чтобы снова попасться на твою удочку.
Он широко улыбнулся, на щеках его появились ямочки, и ее сопротивление стало слабеть.
— Мы объявим постель зоной неприкосновенности. Никаких касаний. Я обещаю.
Если Мэтт обещает, то можно верить. Эмили твердо знала это.
Она пересекла комнату и села. Он поднялся, сел рядом и подтолкнул ее плечом.
— Плохой день?
— Ты хоть раз чувствовал, что весь мир ополчился против тебя?
— По крайней мере раз в неделю. Чем я могу тебе помочь?
— Просто вернись в Калифорнию.
Он пожал плечами, будто принося извинения.
— Прости. Ты не избавишься от меня, пока ресторан не будет достроен. Хочешь, я почешу тебе спинку?
— Нельзя, мы в зоне неприкосновенности.
— О, да.
Она указала на его ногу.
— Как твое колено? Болит?
— Иногда, — ответил он, проведя рукой по шраму, — когда идет дождь, или после большой нагрузки. Я стараюсь много не бегать.
— Должно быть, это было ужасно. Так далеко продвинуться в спорте и вдруг потерять все.
— Да уж. Я не знал, как жить дальше, — признался он.
— Я смотрела ту игру и видела, как ты бежал с мячом, а когда тебя сбили с ног, сразу поняла, что ты получил травму. Это было ужасно — ты лежал с вывернутой ногой и не шевелился. — Она вздрогнула. — Не могу даже представить, как тебе было больно.
Мэтт кивнул.
— Я получил много ударов, играя в футбол, у меня пару раз было сотрясение мозга, я ломал пальцы, но никогда не чувствовал такой боли, как в тот раз.
— Когда это случилось, папа сразу начал звонить в аэропорт. Он еще не знал, в какую больницу тебя повезли, но это не имело значения. Мои родители хотели быть с тобой. — Эмили взяла Мэтта за руку. — Я должна была быть там, с ними. Прости, что подвела тебя и не приехала.
— Боже, Эм, ты не подвела меня. — Он охватил ее руку своей, переплетя пальцы. — Ты ничего не должна мне.
Она посмотрела на их руки, соединенные вместе. Пусть ими объявлена зона неприкосновенности, но до чего же хорошо ощущать успокаивающее тепло, исходившее от него!
— Что происходит, Мэтт? Почему после стольких лет разлуки у меня нет сил прогнать тебя?
Он нахмурился и рассеянно провел большим пальцем по ее ладони.
— Я возвратился, не зная, что случится. Просто знал, что должен приехать.
— Чтобы восстановить отношения?
Было трудно объяснить то, чего он и сам не понимал.
— В последнее время я чувствовал, что в моей жизни чего-то нет.
— Ты богат, достиг успеха. Люди считают, что у тебя есть все. Чего же тебе не хватает?
Мэтт пожал плечами.
— Иногда я просыпаюсь среди ночи в холодном поту от страха, что сколько бы ни работал, сколько бы ни имел денег, я никогда не буду счастлив. — Он легонько сжал ее руку и улыбнулся. — Я тосковал без тебя, Эм. Когда снова уеду, я уеду как твой друг. И я собираюсь вернуться и навестить тебя. И ты можешь приехать и навестить меня.
— Я всегда спрашивала себя: если бы я держала свои чувства при себе, то, может быть, мы и по сей день оставались бы друзьями? Как думаешь? Мне кажется, я сама все разрушила.
— В том, что случилось, твоей вины нет, Эм. Мы оба хотели этого.
— Мы оба хотели?
Леденящий страх охватил его душу. Он-то считал, что их желания были взаимными.
— Ты хочешь сказать, что я вынудил тебя?
— Нет! Конечно, нет. Я только не догадывалась, что ты тоже хотел.
Вместе с чувством облегчения пришло замешательство.
— Как ты могла не знать этого?
— Потом я не получала от тебя никаких известий… — Она вытянула пальцы из его ладони и попыталась встать. — Ты знаешь, нам, наверное, не следует ворошить прошлое.
— О, нет, не уходи. — Мэтт поймал ее за руку и усадил рядом с собой. — Поговори со мной, Эмили.
Она заколебалась.
— Я думала, ты сделал это из жалости ко мне.
Он не знал, чувствовать ли себя оскорбленным или удрученным.
— Как тебе могло такое прийти в голову?
— Ну, я решила, что тебе было плохо со мной и ты не мог меня больше видеть… У меня совсем не было опыта. Потом я поняла, что тогда я все сделала неправильно.
Он закрыл лицо руками и затряс головой. Его плечи тоже затряслись, и Эмили поняла, что он… смеется! Ее кровь мгновенно вскипела.
— Ты думаешь, это так забавно?
Смеясь, он упал навзничь на постель.
— Я думаю, это уморительно!
— Ты… ты тупица! — От обиды Эмили ударила его кулаком в живот, но наткнулась на крепкие, лишь слегка дрогнувшие мускулы. Он издал короткий звук «Уф!», но не прекратил хохотать, — Я рада, что это так тебя веселит, — сказала она, со злостью ударив его теперь по бицепсу, и ушибла руку, будто стукнулась о камень.
Вспомнив, чему ее учили на занятиях по самообороне, она ткнула его чуть ниже подмышки. Мэтт перехватил ее запястье.
— Ой! Черт побери, мне же больно.
Наконец-то у нее получилось! Эмили попыталась выдернуть руку.
— Отпусти меня, дубина!
— Нет, ты опасна.
Другой рукой она хотела разогнуть его пальцы, но не успела и моргнуть, как он легко завладел и этой рукой, после чего уложил Эмили рядом с собой, придавив обе ее ноги к матрацу своим телом.
— Слезь с меня, Конвей!
Мэтт посмотрел на нее сверху вниз, и она увидела, что его глаза все еще смеются.
— Только когда ты успокоишься.
Эмили попробовала отпихнуть его, но он только вдавил ее глубже в матрац. Он был для нее слишком сильным. Слишком большим и тяжелым.
— Мы находимся в зоне неприкосновенности, — напомнила она, пытаясь вывернуться из его рук.
— Слушай меня, Эмили. То, что я не приезжал и не звонил тебе, не имеет никакого отношения к отсутствию интереса с моей стороны, или к недостатку опыта с твоей. Та ночь — самое прекрасное, что когда-либо случилось со мной.
Эмили прекратила бороться. Ее гнев испарился, а руки стали ватными.
— Если ты это придумал только для того, чтобы я не чувствовала себя дурой, я тебя убью.
— Я не стал бы лгать про такие вещи.
Они лежали нос к носу, и Эмили видела, что глаза Мэтта больше не смеются. Теперь они стали темными и напряженными. От его взгляда ей стало жарко, и она почувствовала, что слабеет. Потом жар сменился томлением, которое угнездилось у нее между бедер и напрягло соски. Определенно это не было тем чувством, которое друзья должны испытывать по отношению друг к другу.
— Я больше не буду драться, — пообещала она, думая, что пора бы ему отпустить ее, чтобы они опять не совершили то, чего совершать нельзя.
— Хорошо, — сказал Мэтт, не отводя глаз от ее лица.
