Линн Грэхем - В объятиях любимого
Словно откуда-то издалека послышалась музыка, и Мисти поняла, что она ей знакома, но пальцы Леона не дали проснуться ее памяти. Когда он коснулся ее сосков, поглаживая их и теребя, она всхлипнула и потерялась в ненасытной жажде своего тела.
– Я заставлю тебя забыть обо всем, – грубым и охрипшим от желания голосом сказал Леон. – А потом, в моей постели, я снова доведу тебя до исступления.
Шок, возбуждение и стыд разом атаковали Мисти. Она внезапно поняла, что на ней нет платья, а она и не заметила, как это произошло. Она лежала перед Леоном совершенно обнаженная. Возбуждение пропало, уступая место жгучему стыду, который подтолкнул ее память. Мисти вспомнила, что песню, которая сейчас звучит в салоне, написал Флэш специально для нее, и она внутренне содрогнулась, удивившись своей слабости, которая охватывала ее каждый раз, когда она была с Леоном. Как она могла так опуститься? Леон всего лишь пользуется ее желанием, не испытывая к ней ничего, кроме похоти. Окажись на ее месте любая другая женщина и предложи ему себя, как только что сделала она, он бы также не преминул этим воспользоваться. Неужели она себя совсем не уважает?
Мисти вырвалась из его объятий, нащупала платье и принялась поспешно натягивать его на себя. Она слышала рядом тяжелое дыхание Леона.
– Что случилось?
Ее рука невольно дернулась. Раздался треск, который заставил ее зажмуриться.
– Ты передумала? – скорее утверждая, чем вопрошая, произнес он. Его дыхание все еще было прерывистым.
– Извини, – пробормотала Мисти. – Мне жаль, что я не сказала об этом раньше, но это… мы… это плохая идея. Как ты сам говорил, будет благоразумнее придерживаться мысли, что наше соглашение исключительно деловое.
– Ты хочешь дополнить его пунктом, открывающим мне доступ к твоему телу?
Она отпрянула как ужаленная, но в следующую секунду, не помня себя от унижения, резко размахнулась и ударила его по щеке так, что ее рука онемела.
– Я не шлюха! – яростно воскликнула Мисти. – И не смей больше говорить со мной в таком тоне!
Сквозь узкие щели шторок пробился свет, придавший красноватый оттенок безупречной оливковой коже Леона.
– И я не подумаю извиняться, – проглотив комок в горле, сказала она, отодвигаясь от него подальше. Она заметила, как сверкнули его глаза, но не собиралась позволять страху взять над ней верх. – Жаль только, что никто не осмелился сделать этого раньше, ты не привык слышать «нет» от женщины.
– Я разве спорил? Я отпустил тебя сразу, – голосом, клокочущим от едва сдерживаемых эмоций, проговорил Леон. – А ты пользуешься тем, что я не могу тебя ударить.
Мисти задрожала и ничего не ответила, сосредоточившись на застегивании молнии.
– Позволь мне, – сквозь зубы процедил он и одним быстрым движением решил ее проблему.
– Спасибо, – не глядя на него, глухо сказала она и надела туфли.
Шторки поднялись, и уличный свет фонарей залил салон. Почти сразу машина остановилась. Шофер открыл дверцу со стороны Мисти, но она не могла заставить себя выйти, зная, что ее платье разорвано до пояса. Что-то тяжелое и теплое легло ей на плечи, и, опустив глаза, она увидела пиджак Леона. Кутаясь в него, она вошла в ярко освещенный холл и направилась к лифту. В гробовом молчании они поднялись на свой этаж. Мисти упорно смотрела в пол, продолжая спрашивать себя, почему Леон едет с ней. Чтобы забрать свой пиджак?
Когда он открыл дверь, она бросила на него осторожный взгляд, но его лицо было невероятно угрюмым. Она проворно стянула с себя пиджак и протянула ему.
– Спокойной ночи, – ничего не выражающим голосом сказал Леон, бросил ключ на столик и зашагал по коридору к спальне.
– Куда ты идешь? – сдавленно спросила Мисти. Он остановился, повернулся и встретился с ней взглядом.
– Принять холодный душ. Что, у тебя такая же проблема?
– Ты останешься на ночь здесь? – чувствуя, как пылают ее щеки, спросила она.
– Не волнуйся, я не страдаю лунатизмом и по ночам не хожу, – сухо ответил Леон.
Мисти лихорадочно соображала.
– Ты остаешься, потому что я твоя предполагаемая любовница? – наконец произнесла она.
– А разве это не так?
Мисти стояла перед ним, забыв о дыре на платье, и думала, как она могла быть такой дурой? Ведь о ее репутации порядочной женщины теперь придется забыть. Люди и так невесть что думают про их отношения с Флэшем. А теперь, когда все уверены, что она стала любовницей Леона, ее будут считать дешевкой, которая ради денег готова спать с любым богатым мужчиной…
– Ты понимаешь, о чем я говорю? – Мисти скрестила руки на груди. – Если ты будешь ночевать здесь, ни у кого не останется сомнений в моей доступности.
– Я счастлив, что ты не моя любовница, – саркастически заметил он. – Ты уберегла нас обоих от большой опасности. В следующий раз не стесняйся меня ударить, если посчитаешь, что я подошел к тебе слишком близко.
– Ненавижу тебя! – задыхаясь от гнева, прошипела она.
– Это твое право. Лелей это чувство, – со смешком сказал Леон. – Потому что, если ты все-таки решишь, что не прочь со мной переспать, твоя жизнь больше никогда не будет прежней.
– И ты думаешь, после всего этого я все еще не оставила мысли однажды забраться к тебе в постель? – спросила Мисти. Ее голос звенел от бешенства.
Его губы искривила жуткая ухмылка, а затем его лицо разгладилось, в черных глазах появились золотые искорки. Она не могла отвести глаза в сторону, чувствуя, что только одна сила его взгляда лишает ее воли, подчиняет себе. В эту минуту она со страхом подумала, как сможет противостоять ему, если он пустит в ход всю силу своего обаяния. Он улыбнулся так нежно, так ласково, словно для него никого, кроме нее, больше не существовало, и у нее перехватило дыхание.
– Ну как? Ты все еще не оставила мысли, как забраться ко мне в постель? – мурлыча, как сытый, довольный кот, поинтересовался Леон. Затем тон его голоса резко изменился и стал исключительно деловым. – Я уйду завтра рано утром, до того, как ты проснешься. Увидимся в пятницу.
Только когда он скрылся в глубине коридора, Мисти удалось немного прийти в себя. На ватных ногах она дошла до спальни, закрыла дверь и упала на кровать. Ее сердце стучало, как колеса поезда, и не желало успокаиваться. Еще ни один мужчина не обладал над ней такой властью, как Леон Андраччи, даже Филипп, которого, как она думала, она никогда не сможет забыть. Чувства, которые вызывал в ней этот сицилиец, были гораздо глубже и несравненно сильнее тех, что Мисти испытывала к Филиппу. С этой пугающей мыслью она провалилась в сон.
Проснулась Мисти задолго до рассвета от жажды. Когда она проходила мимо столовой на кухню, ее окликнул голос Леона.
