Екатерина Флат - Рассыпала снег ночь
А потом пошел снег. Из-за угольной черноты неба казалось, что снежинки материализуются из ниоткуда, только в паре метров над землей. Падали настолько медленно, что у меня даже закралась мысль о заторможенности моего восприятия. Да и спать хотелось просто жутко. Воображаемые пятнадцать минут истекли за пять реальных. Убеждение, что «а вдруг я сейчас уйду, а Сережа тут же придет» больше не срабатывало. Вариантов оставалось только два. Либо я сейчас ухожу, либо остаюсь тут навеки окоченелой статуей, припорошенной снегом.
Первый же шаг дался с трудом. Ноги в ботинках замерзли настолько, что я не чувствовала пальцы. Мне стало себя так жалко, что едва не разревелась. Медленно побрела прочь. Медленно просто потому, что была не в состоянии идти быстро. Лихорадочно надеялась, что движение хоть немного согреет. Блин, хватило же ума сидеть истуканом на лавочке. Ну да, конечно же, прыгающая зайчиком, чтобы не замерзнуть, я выглядела бы менее романтично. Злость на саму себя придала сил, и я ускорила шаг. Насколько вообще его можно было в таком состоянии ускорить.
— Лера!
Мне в первое мгновение показалось, что я ослышалась. Ну мало ли, вдруг слуховые галлюцинации — один из симптомов обморожения мозга. И все же на всякий случай обернулась.
Мужской силуэт в конце аллеи действительно был высоким и широкоплечим. По крайней мере, так через снежную пелену казалось. Он приближался, и мое сердце пело от радости. От искренней, щемящей радости. От радости, что сейчас он ко мне подойдет и я его придушу. Любовь любовью, но моя скорая смерть от обморожения требовала отмщения.
— Лера! — буквально рявкнул он, подойдя ко мне. — У тебя вообще мозг есть?!
Вместо ошарашенного «Максим?..» получилось какое-то невнятное лепетание. Откуда он вообще тут взялся? Да еще и злой, как цербер.
— Чего ты на меня орешь? — обиженно прошептала я. Почему-то нормальным голосом говорить не получалось.
— Это я еще не ору, — Максим смотрел на меня так сердито, будто я растратила все его накопления. — Пошли, — он взял меня за руку.
— Никуда я с тобой не пойду, — я замотала головой. — И вообще я тут жду кое-кого.
— Кое-кого — это кого? Деда Мороза на санях? То-то я смотрю, ты в Снегурочки решила заделаться, — он чуть ли не силком тащил меня к выходу из сквера.
— Куда ты меня тащишь? — возмущение кое-как пробилось через мою заторможенную апатию.
— Я тащу тебя греться. Ты вообще в курсе, сколько сейчас времени?
— Сколько?
— Начало одиннадцатого! — Максим в очередной раз наградил меня сердитым взглядом.
Я чуть не разревелась. Как так-то? Неужели я столько проторчала здесь? Неудивительно тогда, что чуть не околела, за четыре-то часа… Добил тот факт, что общагу уже закрыли, и фигушки я теперь домой попаду. Мне стало настолько себя жалко, что я даже тихо всхлипнула.
— Не реви.
— Я не реву-у, — голос все-таки дрогнул. — И вообще, тебя моя жизнь не касается! Чего ты ко мне привязался?!
Странно, но моя грубость его не задела.
— Считай, что в данный момент я — армия спасения, — он усмехнулся.
Припаркованный на обочине черный джип походил на мрачный вражеский танк, слегка припорошенный для конспирации снегом. На мой взгляд, на таких машинах только бандитам всяким ездить. Покосилась на Максима. А может, он — тоже какой-нибудь криминальный злыдень?
— Садись, — он открыл дверцу пассажирского сидения спереди.
— Не поеду я с тобой никуда, — я нахмурилась. Правда, заявила это не слишком уверенно. Измученный организм требовал срочного разогрева, а в салоне автомобиля наверняка было тепло.
— Куда ты вообще везти меня собрался? — добавила я, чувствуя, что такими темпами, действительно, скоро окоченею.
— К себе. Садись давай, — он смахнул снежинки со своей куртки и наградил меня взглядом, в котором терпение вело неравный бой с зарождающимся раздражением.
— Я тебя вообще второй… — я запнулась, — то есть третий раз в жизни вижу и…
— Я тебя тоже, — насмешливо перебил Макс. — Нет, ну если, конечно, тебе нравится ночевать в сорокаградусный мороз в сугробе, то на здоровье, — и уже серьезно добавил: — Тебе в любом случае больше некуда податься.
— С чего ты взял? — пробурчала я.
— У тебя крайне болтливая подружка, — он обошел машину и сел на водительское сидение.
Можно было, конечно, продолжить гордо стоять на заметенном снегом асфальте. Или гордо зашагать прочь. И не менее гордо умереть от обморожения через пару кварталов. В общем, особо раздумывать я не стала и все-таки забралась в автомобиль, стараясь не размышлять, пожалею я об этом или нет.
О да, ура! в салоне было тепло! Правда, мой организм не особо спешил отогреваться. Я вжалась в просторное сидение, пытаясь унять мелкую дрожь. Хорошо хоть, зубы не стучали. Максим достал из бардачка маленькую плоскую фляжку и протянул мне. Забыв поинтересоваться содержимым, я хлебнула и чуть не заорала. Такое впечатление, что мне в горло попал подожженный керосин. Вместо вопля получился сдавленный сип:
— Что это за гадость?!
— Хорошего же ты мнения о пятизвездочном коньяке, — Максим убрал фляжку.
— Ты забыл добавить, сколько он стоит, — не удержалась я. Если честно, ситуация меня бесила. А именно тот факт, что у меня действительно других вариантов нет. Ломиться к кому-то из одногруппников на ночь глядя? Но я адресов не знаю, а телефон сдох. Ночевать на вокзале? До него еще добраться надо, ведь автобуса теперь не дождешься. Конечно, не появись Макс, что-то бы делать пришлось. Но он ведь появился. Надо, кстати, не забыть спросить, откуда он вообще взялся. Только потом. Когда не такая злая буду, а то опять какую-нибудь гадость скажу.
Замерзшие пальцы слушались плохо, и все мои попытки пристегнуть ремень безопасности больше походили на нервный тик.
— Да оставь ты, я не собираюсь ни во что врезаться, — Максу, видимо, надоело лицезреть мои мучения.
— А вдруг гаишник попадется и тебя оштрафует, — возразила я.
— И что?
Ну да, действительно, что ему какие-то вшивые пятьсот рублей или сколько там за непристегнутого пассажира платить надо. Наверное, в моем взгляде эта мысль красноречиво прочиталась.
— И вот кто из нас больше зациклен на деньгах? — с легкой иронией поинтересовался Максим.
— Легко на них не зацикливаться, когда они есть, — огрызнулась я, от праведной обиды едва не оторвав злосчастный ремень.
Странно, но Макс уже второй раз оставил мою грубость без внимания. Видимо, опасаясь за сохранность автомобильного инвентаря, решил мне помочь в настырной попытке пристегнуться. Но едва взял меня за руку, как резко нахмурился и тут же стянул тонкую перчатку. Я чуть не завопила. Такое впечатление было, что он снял ее едва ли не вместе с кожей. Аналогичная участь постигла вторую руку. Сжимающие мои ледяные ладони пальцы Максима буквально обжигали. Я с громадным трудом сдерживала слезы.
