Кофе с долькой апельсина (СИ) - "Kyklenok"
— Эй, наглец, так нельзя! — Жордан предпринял попытку осадить нахала. — Вообще-то это моя женщина, только я могу так делать.
Жордан забрал у Марин это маленькое бессовестное создание и посадил его на пол. Котёнок, учуяв запах еды, стал настырно мяукать, выпрашивая хотя бы небольшой кусочек, а лучше всё сразу, и попытался забраться на стул. Марин снисходительно взглянула на безуспешные результаты его поползновений за едой и, погладив пушистое ушко, положила несколько кусочков бекона в его миску. Он посмотрел на неё искрящимся благодарностью взглядом и стал уплетать с торжествующим урчанием и неподдельным удовольствием.
— Теперь в моём доме тебя будут ждать не только кофе с апельсинами, но и кот. И если не понятно, это намёк на то, чтобы ты бывала у меня чаще. Или вообще не уходила. — Жордан подошёл ближе и взял её руку в свою, и Марин кивнула. Она всегда старалась не допускать проявления никаких слабостей, а сама слабела всякий раз, когда Жордан был рядом.
На столе стояла хрустальная ваза, в которой ровной, изящной горкой были уложены радующие глаз своей сочной красотой апельсины. Жордан очистил один из них и протянул Марин. Она положила дольку в рот, чувствуя, как от терпкой сладости свело зубы и онемел язык. Липкий сок тонкой струйкой побежал по подбородку, оставляя след и на губах. Жордан бережно обхватил ладонями её лицо, собирая языком оставшиеся капли.
Поцелуи с апельсиновым привкусом и Марин в его объятиях — это всё, что было необходимо ему для выздоровления. Ему хотелось навсегда остаться в этом ленивом, беззаботном и таком счастливом утре, хотелось тонуть в Марин, ныряя с головой в озеро бесконечной нежности.
— Жордан… — прошептала она сквозь поцелуй. — Завтрак готов. Тебе нужно поесть.
— Я не хочу есть. А вот тебя — очень! — Марин ощутила его улыбку покрывающейся мурашками кожей, когда он поцеловал её в шею, и чувственно-хриплое “Жордан” слетело с её губ, плавно перетекая в протяжный стон.
Но Жордану очень быстро стало недостаточно её лица и шеи — ему хотелось без устали расцеловывать каждый сантиметр её тела. Он взял её за запястье и, не встретив никакого сопротивления, повёл в спальню.
Он едва сдерживал самодовольную улыбку, означавшую, что всё идёт именно так, как он и задумал. А Марин лишь шутливо фыркнула в ответ, чтобы он лишний раз не зазнавался.
Начавшийся к полудню снегопад словно обсыпал Париж сахарной пудрой, на неделю пряча его в снежном плену. И Марин, как и мечтала, несколько дней провела в постели. Только вовсе не из-за болезни.
