Долли Грей - Песчаный Лотос
— Все зависит от того, каким будет ваше предложение, — ответил Николас.
— Вы не слишком дипломатичны, Ридли. — Его собеседник усмехнулся и продолжил: — Я устраиваю небольшой вечер, чтобы познакомить Лаванду с местным обществом несколько ближе. А поскольку вы уже представлены друг другу, то мне хотелось бы видеть вас в числе гостей.
— Я с удовольствием приму ваше приглашение, хотя сомневаюсь, что созерцание моей персоны доставит радость мисс Лир. Скорее наоборот, учитывая нашу предыдущую встречу.
— Вы ошибаетесь, Ридли. Согласен, Лаванда несколько несдержанна в высказываниях, но она совершенно не умеет лицемерить, а это, признайте, в наше время весьма ценное качество для женщины. Кроме того, уверяю, когда вы узнаете ее лучше, то поймете, что Лаванда, в сущности, очаровательное создание.
— Не сомневаюсь, — промолвил Николас, хотя его тон и вид, с каким это было сказано, говорили об обратном.
Автомобиль остановился у отеля, и сэр Роберт, попрощавшись, вышел из машины, приказав шоферу доставить Николаса домой.
Дорога от «Нью Отани» до квартала Раппонги, где тот жил, была довольно оживленной, несмотря на поздний час. Витрины магазинов, вывески ночных клубов и ресторанов сверкали неоновыми огнями. На тротуаре стояли веселые компании молодежи. Ночной Токио ничуть не уступал дневному, но, лишенный деловой официальности, больше нравился Николасу.
Попросив остановить машину за три квартала от своего жилища, он поблагодарил шофера и отпустил его, намереваясь остаток пути пройти пешком.
Николас все еще не мог избавиться от впечатления, произведенного на него японкой. Ощущение теплоты, уюта и безмятежности, возникшее в ее присутствии, продолжало нежным облаком обволакивать душу. Сладкие мечты, рожденные воображением, кружили в сознании трепетным роем, уводя за собой в…
А какая разница куда? Николасу было удивительно хорошо, и этого довольно. Такого внутреннего спокойствия ему не доводилось испытывать с тех самых пор, как он распрощался с детством.
Подумать только! Ни одна светская красавица из числа его лондонских приятельниц не смогла сделать того, что удалось маленькой хрупкой японке: разбудить в нем, Николасе Ридли, желание женской ласки. Впервые за долгое время он подумал о том, как неуютно будет сегодня в постели одному. Вот если бы Лотос…
Николас улыбнулся своим мыслям и, насвистывая, вошел в ярко освещенный холл посольского дома…
Лаванда еще раз посмотрела на себе в зеркало, после чего, ненадолго задумавшись, решительно приспустила бретели лифа ровно настолько, чтобы намек на скрывающуюся под платьем грудь стал более значительным, но не выходил за рамки приличий.
— Вот теперь то, что надо! Ридли на подобную уловку вряд ли клюнет, но попытаться стоит.
С этими словами Лаванда покинула гардеробную и, пройдя по второму этажу пентхауза, спустилась к дяде Роберту, который на правах хозяина принимал гостей.
Еще с лестницы она, окинув взглядом просторный зал, отыскала Ридли. Он, несколько особняком от остальных приглашенных, стоял у выхода на балкон. Явно избрав для себя роль наблюдателя, Николас время от времени потягивал вино из бокала, который держал в руке.
Глубоко вдохнув, Лаванда направилась к нему. По пути, правда, задержалась возле одного из официантов, разносящего напитки, чтобы залпом осушить два бокала с шампанским. Так, для храбрости.
Ее появление за своей спиной Николас ощутил до того, как она заговорила. Лаванду выдал аромат любимых ею духов. Цветочный, легкий, как дыхание ранней весны, он обладал той узнаваемостью, которая присуща старым, давно проверенным временем парфюмерным маркам.
Желая лишить Лаванду возможности первой нанести словесный удар, Николас обернулся и сказал:
— Мисс Лир, несмотря на предыдущую встречу и отсутствие с вашей стороны симпатии, я рад вас видеть.
— Я вам не верю, — произнесла Лаванда с улыбкой не менее ослепительной, чем у собеседника.
Она демонстративно обвела взглядом его ладную, облаченную в дорогой костюм фигуру и, хмыкнув, продолжила:
— Вы дипломат, и скрывать правду — ваш образ жизни. Но я тоже из семьи политиков и прекрасно знаю, какие мысли наполняют вашу голову в данную минуту.
— Поделитесь своей догадкой. Уверяю, мне это весьма интересно.
Николас придал лицу крайне заинтригованное выражение. Он уже предвкушал ту словесную баталию, ради которой, собственно, и принял приглашение сэра Роберта.
— Вы считаете меня излишне прямолинейной и беспардонной, и все потому, что я предпочитаю говорить вслух то, о чем думаю. Опять-таки в отличие от вас.
Лаванда нарочно решила шокировать Николаса Подобной откровенностью. После вчерашнего перевоплощения в гейшу она опасалась быть узнанной, поэтому бросила все силы на то, чтобы увеличить контраст между собой и Песчаным Лотосом. Судя по всему, ей это удалось.
Николас нимало не заподозрил, что между двумя женщинами может быть какая-либо связь. Для него они существовали раздельно, и обе по-своему привлекали. Правда, он еще не знал, какой из них отдать предпочтение: услужливой Лотос или вызывающей Лаванде.
Именно на этом и строился ее расчет. Она представила Ридли два прямо противоположных женских образа. По ее мнению, один из них, так или иначе, должен был заинтересовать его. Вот только какой?
Пока Лаванда пыталась прогнозировать дальнейшее поведение собеседника, он сделал знак проходящему мимо официанту и, взяв у него два бокала вина, один протянул ей, сказав:
— У вас острый язычок, мисс Лир. Не боитесь, что распугаете всех кавалеров и останетесь старой девой?
Лаванда фыркнула и одарила Николаса снисходительным взглядом.
— Увы, мистер Ридли, времена, когда подобная перспектива могла испугать женщину, прошли. Старость, конечно, никого не минует, исключением не являюсь и я. Однако насчет «девы» вы хватили лишку. Наоборот, чтобы остаться таковой в современном мире, требуется приложить немало усилий… Боюсь, мне это уже не грозит.
— Вы говорите об этом так откровенно и даже не краснеете? А как же правила для настоящей леди?
— Их придумали мужчины, и я никогда не воспринимала всерьез всю эту чушь.
— Слава богу, не все женщины думают подобным образом, — произнес Николас, в глазах которого загорелись огоньки азарта. Разговор с Лавандой его явно забавлял.
— И очень жаль. Возможно, тогда мужчины перестали бы строить из себя самодовольных хлыщей, годных лишь на то, чтобы служить емкостью для немереного количества скотча.
— За что вы нас так не жалуете, мисс Лир? — деланно удивился Николас.
