Синтия Гловер - Что было, то было
И тут Рэнди неожиданно заразительно рассмеялся. Видимо, он просто сдерживался, чтобы раньше времени не выдать изменение своего настроения.
— Неужели дело обстоит так плохо?
— Не то слово, — в тон ему ответила Бетти. — Миссис Кристмас пошла в церковь помолиться за мою загубленную жизнь. Что касается несчастного мистера Патрика, кстати изрядно похудевшего благодаря вашим рекомендациям, ставлю сто против одного: он к нам уже никогда не вернется. Можно отдавать приказание навсегда удалить его карточку из картотеки...
Рэнди посмотрел на часы и вздохнул.
— Ну вот, из-за всех вас я опоздал на деловой ужин. Да, уже не успеть вовремя... Идите, Бетти, домой, подумайте над случившимся.
— Я и сама собиралась... Не заставлю себя ждать!
Она схватила жакет, надела и начала лихорадочно застегивать пуговицы, но пальцы дрожали, пуговицы не попадали в петли...
— О Господи! Бетти, вы безнадежны!
Нетерпение и досада слышались в голосе Рэнди. Рэнди приблизился к ней, и Бетти почувствовала его горячее дыхание на своем лице. Он принялся привычно перестегивать пуговицы, легко, словно невзначай, касаясь кончиками пальцев ее чутких грудей. По телу Бетти прокатилась волна сладостной слабости, ноги мгновенно ослабли и едва держали ее.
Рэнди испытывал похожие ощущения и изо всех сил противился им. Во-первых, сегодня был особенный день — очередная годовщина смерти его обожаемой Ребекки. А во-вторых, доктор Флинн чувствовал себя виноватым за то, что поддается очарованию своей медсестры — этика отношений между боссом и подчиненной не была для него пустым звуком. Все это целый день раздражало его, выводило из равновесия, бесило, в конце концов.
Он увидел совсем рядом пухлые нежные губы Бетти. Интересно, что я почувствую, если поцелую ее? — спросил себя Рэнди. Его действительно занимал этот вопрос, он ведь не целовал ни одной женщины и даже не прикасался к женскому телу со дня трагической кончины своей жены. На самом деле Рэнди Флинн был одинок и жалок, и сам прекрасно понимал это...
Пальцы его непроизвольно поднялись к лицу Бетти и нежно погладили ее гладкую щечку. Еще какие-то мгновения Рэнди отчаянно пытался справиться с неодолимой тягой к этой прекрасной девушке, но, разумеется, проиграл. Он привлек Бетти еще ближе к себе и жадно впился в ее податливые и мягкие губы долгим поцелуем.
Раздался стон. Бетти услышала его как бы со стороны и не сразу догадалась, что стонала она сама, а когда поняла, страшно удивилась.
Рэнди инстинктивно сжал плечи девушки, словно боялся, что она отстранится. Но он напрасно беспокоился — Бетти безропотно покорилась судьбе.
Рэнди тоже застонал, и его губы еще сильнее впились в ее рот, словно стремясь наверстать упущенное за годы одиночества. Сдерживая себя, он пробовал губы Бетти на вкус, как если бы они были дорогим вином, а руками еще крепче прижимал стройное тело девушки к себе.
Второй поцелуй показался ей еще слаще, чем первый.
Где-то далеко, на отлете сознания, у Бетти промелькнула противная мысль о том, что она нужна Рэнди только для того, чтобы закрыться от тени жены, постоянно возникающей перед ним. Но оказалось, что ей все равно, почему он целует ее. Еще никто в жизни не целовал Бетти в таком откровенном порыве страсти, никто не желал ее столь открыто и напористо.
Она уже была готова уступить Рэнди, во всяком случае, желание и любопытство были велики. Ведь Бетти знала, что такое одиночество. Неважно, что Рэнди ищет в ней только успокоения, она готова дать ему это. И Бетти прильнула к нему, не заглядывая вперед и не пытаясь оценить последствия своего отчаянного порыва. Пусть будет что будет.
Ей вдруг захотелось, чтобы Рэнди стал более дерзким, действовал решительнее, и, словно прочитав ее мысли, он резко распахнул и снял с нее жакет, а затем накрыл ладонью ее грудь. Застонав, Бетти обессилено запрокинула голову. Она чувствовала, как горячие губы коснулись ее шеи, потом перешли к ямочке за ухом и наконец сомкнулись на мочке.
Рэнди нежно потер сосок Бетти подушечкой большого пальца. Тонувшая в волне блаженства девушка не сразу поняла, как случилось, что блузка ее оказалась расстегнутой и грудь открытой.
Наклонив голову, Рэнди, лизнув сосок, взял его в рот и, услышав в ответ короткий, резкий, сладострастный вздох Бетти, ощутил острый приступ наслаждения. Каким-то необъяснимым образом юбка девушки оказалась на полу, вслед за ней спланировали легкие кружевные трусики...
Рука Рэнди скользнула по животу Бетти, и она чуть заметно напряглась, но он успокоил ее нежным поцелуем. А его ладонь тем временем уверенно скользнула к завиткам волос, скрывающим средоточие женского естества, и, почувствовав влагу лона, Рэнди ощутил прилив острого, пьянящего, неудержимого желания.
Время, казалось, остановилось в этой большой, пустой сейчас комнате. О том, что происходящее все же реально, напоминало мерное тиканье больших напольных часов.
Бетти почувствовала, как Рэнди усадил ее на край стола и, осторожно раздвинув ее ноги, встал между ними. Несколько мгновений он с немым восхищением смотрел Бетти в глаза, а потом снова прильнул к ее губам и долго не мог насытиться сладчайшим нектаром источаемой ими неги.
Нервная дрожь Бетти возбуждала его мужскую страсть, и Рэнди даже не пытался собраться с мыслями и хоть как-то проанализировать происходящее, зная, что потуги будут тщетными. И вдруг его мозг молнией пронзила догадка: поцелуи Бетти так же сладки, ее ласки так же волнующи, ее тело так же возбуждает его, как когда-то поцелуи, ласки и тело... Ребекки!
— Господи! Опять Ребекка...
Ошарашенный, Рэнди резко отстранился от Бетти. Опять нахлынули стыд и чувство вины... Ему нет прощения! Он настолько потерял душевное равновесие, что слова, роившиеся в мозгу, невозможно было не произнести вслух. Его поразил неожиданный жест Бетти — мягкой ладошкой она слегка похлопала по его щеке.
— Не волнуйтесь, доктор, все в порядке...
В глазах девушки не было озадаченности или испуга, в них светилось мудрое, почти невозможное для столь юного возраста понимание.
Бетти повторила:
— Все в порядке, доктор. Я знаю, что сегодня вам не хватает ее еще острее, чем в любой другой день.
Сердце Рэнди сжалось, дыхание остановилось, он не мог вымолвить ни слова. Бетти приблизилась к нему и нежно, как-то по-матерински, обняла. Он в очередном порыве страсти тоже обнял ее.
Со дня смерти Ребекки Рэнди не знал покою. Ее родители тоже, конечно, тосковали по ней, но все же они не были такими чувствительными, как Рэнди. Его принимали, когда он приходил, как старого приятеля, и в их обществе он не ощущал и десятой доли того, что чувствовал сейчас.
