Марта Гудмен - Идеальная невеста
— Мы с Сильвией репетировали всю неделю…
Всю неделю!
А Сильвия так и сияла. На губах ее играла счастливая улыбка, синие глаза искрились, точно сапфиры под лучами солнца. Густые черные кудри в художественном беспорядке рассыпались по плечам, а роскошную фигуру ничуть не скрывало платье из переливчатой серебристой парчи. Облегающий верх с низким вырезом приоткрывал соблазнительно пышную грудь, длинная широкая юбка ниспадала до полу мягкими складками, а округлые плечи эффектно драпировал невесомый газовый шарф, словно сотканный из серебристой паутинки.
— Гмм… прямо гурия из арабских сказок, да и только, — прошептала неугомонная Клара.
Винсент подумал примерно то же самое, что и его кузина, и, ощутив мгновенно разлившийся в крови жар, виновато посмотрел на невесту. Не стоит забывать, что рядом с ним сидит Оливетт… Оливетт в облегающем алом платье, отливающем металлическим блеском, на тонких бретельках, с открытой спиной и с боковыми разрезами — живое воплощение чувственного соблазна. Во время свадебной церемонии мужчины так и пожирали ее взглядами. И эта белокурая красавица, это бесценное сокровище принадлежит ему! Так с какой стати ему пылать желанием при виде другой женщины?
И тут Винсент понял разгадку. Все дело в том, что сексапильная прелесть Оливетт — искусственная. Все ее чары заключают в себе нечто манерное, напускное… даже в чем-то фальшивое.
А Сильвия, она не такая. Она вся — женственность, вся — застенчивое, неизъяснимое очарование. И Тони Локхарт просто-таки упивается нежданно-негаданно свалившимся на него счастьем… черт бы его подрал!
— Предупреждаю заранее: таланты этой чернокудрой очаровательницы никого равнодушным не оставят, — лукаво улыбаясь, объявил он, как если бы хвастался своей законной собственностью. — Так что устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь… дуэтом Сильвы и Эдвина из знаменитой оперетты Кальмана! Эта мелодия вобрала в себя все оттенки чувств, связывающих мужчину и женщину, а в новой аранжировке знакомый мотив обретает новые краски!
И, по-хозяйски обнимая Сильвию за плечи, Тони подвел ее к арфе. Винсент почувствовал, что внутри у него все кипит. Да что этот тип себе позволяет! Как смеет вольничать и заигрывать с женщиной, по сути дела посторонней!
— Интересно, они уже переспали или еще не успели? — усмехнувшись, ядовито заметила Оливетт.
Винсент недовольно нахмурился.
Ничуть не смутившись, белокурая красавица многозначительно улыбнулась краем губ.
— Дайте Тони лишь неделю… — Тон мисс Колдуэлл не оставлял места сомнениям в возможности какого-либо иного исхода.
Примерно то же самое пришло на ум и Винсенту, хотя он от души надеялся, что у Сильвии хватило здравого смысла не поддаться на уловки опытного соблазнителя. Впрочем, чарам модного певца Тони Локхарта противиться было не так-то просто. При сравнительно невысоком росте он обладал неотразимой внешностью записного ловеласа: изящная, худощавая фигура, дерзкий взгляд голубых глаз, длинные белокурые локоны, что эффектно взлетают в воздух, когда певец берет особенно прочувствованную ноту или посылает воздушные поцелуи дамам… Если верить светским сплетням, за последние пять лет Тони еще ни одной ночи не провел в одиночестве. Всегда находилась красавица, желающая — нет, мечтающая! — составить ему компанию в постели.
Тони Локхарта окружала прямо-таки осязаемая аура сексапильного обаяния, и изрядная доза этого опасного «облучения» приходилась сейчас на долю Сильвии. Певец установил микрофон поближе к арфе, сам встал рядом и ободряюще поулыбался аккомпаниаторше. Театрально взметнулись и опали полы фрака. Показушник и пижон, раздраженно подумал Винсент, от души желая, чтобы Сильвия не купилась на его дешевые уловки. Все это неотъемлемая часть сценического ремесла, но знает ли об этом простодушная мать-одиночка?
Зазвучали первые аккорды точно тающий в воздухе перезвон далеких колоколов. Тони Локхарт наклонился к арфистке и, не сводя с нее выразительного, жадного взгляда, прочувствованно запел: «Можно часто увлекаться, но один лишь раз любить…» О, этот бархатистый, завораживающий баритон! Каждое слово знаменитого музыкального номера дышало подкупающей искренностью. Винсент стиснул зубы. Это все игра… сценическая игра, спектакль, не более! — упрямо внушал он себе. Исполненная любовной тоски мелодия звенела в воздухе. Пальцы арфистки порхали по струнам, напевные аккорды перетекали один в другой, и заключенная в мотиве колдовская сила завораживала, подчиняла себе аудиторию так, как никогда не удалось бы знакомой и привычной фортепьянной аранжировке. В бальном зале царила благоговейная тишина. Все слушали затаив дыхание, наслаждаясь кристальной чистотой звука и той сдержанной страстностью, что исполнительница вкладывала в каждую ноту. Сильвия играла запрокинув голову, и арфа, словно оживая, откликалась на партию баритона. Нет же, она вовсе не обращается к партнеру, ни о чем его не молит… Они просто вместе выступают, вот и все… Разумеется, никаких таких особенных чувств арфистка к Тони Локхарту не испытывает!
Но, невзирая на все доводы здравого смысла, Винсент так и не сумел расслабиться и просто наслаждаться выступлением как все прочие. Собственно говоря, вечер вдруг утратил для него всю прелесть, даже свет канделябров словно померк. А когда, едва отзвучал последний аккорд, Клара в порыве чувств первая захлопала в ладоши и воскликнула: «О, да это же настоящая находка!» — Винсент Бьюмонт испытал лишь досаду.
— Они с Тони так славно «спелись», ты не находишь? Просто нашли друг друга, — проворковала Оливетт, и этот комментарий настроения Винсента тоже не улучшил.
По счастью, музыкальный номер задумывался как своеобразная прелюдия к официальным речам, так что новых инсинуаций насчет Сильвии и Тони не воспоследовало, и Винсент вздохнул с облегчением. Более того, порадовался возможности отвлечься от чернокудрой арфистки, хотя сосредоточиться на смысле произносимых речей ему удавалось с большим трудом.
Первым поднялся шафер. Кто-кто, а он знал свое дело! Язык у парня был подвешен что надо, и очень скоро собравшиеся уже хохотали до колик над его забавными анекдотами из холостой жизни жениха и предположениями о том, что за чудесные перемены в его жизни произведет красавица невеста.
Винсент воспользовался моментом, чтобы, в свою очередь, поразмыслить над тем, как переменится его собственная жизнь в результате брака с Оливетт. Очевидно, ему придется куда меньше времени проводить в поместье, среди стад и лимонных рощ, и куда больше — в городе, среди банкиров и бизнесменов. А еще придется волей-неволей вникнуть в интригующие подробности рекламного бизнеса. Оливетт так дорожит своим агентством, для нее главное — успех, карьера… Ну что ж, эта сфера жизни тоже весьма любопытна… Новые знакомства, новые связи, вся эта шумиха вокруг лидирующих фирм и элитных марок. Неведомый прежде мир ослеплял его и завораживал точно так же, как ослепляла и завораживала красота Оливетт…
