Ли Уилкинсон - У очага любви
— Что ж, если вы более не в состоянии выполнить условия, о которых мы договорились, вы можете в любую минуту вернуть мой чек и уехать, — ответил Роберт сдержанно и холодно.
Дэвид стал белым, как мел.
— Нет, я вовсе не хотел сказать, что мы хотим расторгнуть наш договор. Конечно, мы останемся и выполним работу.
— В таком случае, раз уж вы так ненавидите сельскую жизнь, для вас же самих будет лучше как можно скорее закончить работу. Прежде чем пойти обедать, я хотел бы показать вам комнату, которую я хочу оборудовать под свой офис, и коротко расскажу вам, каким бы я хотел его видеть. Тогда вы сможете спланировать работу уже сейчас.
В эту минуту, к большой радости Элеоноры, появился дворецкий и объявил, что обед уже готов.
— Спасибо, Томпкинс, мы скоро подойдем, — ответил Роберт. Зато Пэддингтон не стал задерживаться. Он тут же встал и деловито последовал за дворецким.
— Пришло самое драгоценное для него время, — объяснил Роберт. — Миссис Томпкинс кормит его на кухне.
Дэвид допил виски, все трое встали, и Роберт проводил гостей в дом. Проходя мимо ванной, он криво усмехнулся.
— Раз уж вы гладили мою плешивую тощую кошку, вам, наверное, стоит помыть руки перед едой?
— Спасибо, — пробормотала Элеонора и прошла в красиво отделанную ванную, сгорая от стыда за Дэвида. Ему стоило бы последить за своим языком.
Когда она вышла из ванной, Роберт и Дэвид уже выходили из кабинета, успев, видимо, что-то обсудить. Дэвид был мрачен, как туча, Роберт выглядел недовольным.
— Вы не забудьте, что я сказал про освещение, — предупредил Роберт строго.
— Не забуду, — отрезал Дэвид. — Но я считал, что вы платите мне за то, чтобы я давал вам ценные советы.
— Я плачу вам за то, что я хочу.
Элеонора вздохнула. Снова между ними раздор. Хозяин дома молча проводил их в прекрасную столовую. За столом, где могли сесть более двадцати человек, было накрыто на троих.
Роберт помог Элеоноре сесть, вежливо выдвинув для нее стул, кивком показал Дэвиду сесть напротив, а сам занял место во главе стола.
Дэвид выглядел полностью выбитым из колеи, ошеломленным столь официозным приемом и неловко ерзал на стуле.
— Мне кажется, нам здесь не место, — выдавил из себя Дэвид. — Я полагал, что мы будем есть в кухне с прислугой.
Роберт Керрингтон улыбнулся.
— В доме осталось только трое слуг. Джэксон, садовник, и Томпкинс с женой. У них отдельная квартира.
— Да, для такого большого дома, как ваш, это действительно немного, — заметила Элеонора, стараясь поддержать разговор.
— Много работы с землей, там нужны руки и управляющий, чтобы следить за всем, а в доме достаточно и троих. К тому же в рабочие дни я всегда нахожусь в городе. Да и из всего дома только половина сейчас жилая. А пять комнат для гостей в основном пустуют.
Всю оставшуюся часть обеда они проговорили о доме и о поместье. Дэвид скучал и чувствовал себя неловко. Когда обед был завершен, он быстро встал, давно ожидая этого момента.
— Что ж, сейчас уже можно заняться вашим будущим офисом, поскольку вы дали понять, что вам нужно. Я пойду сделаю первые наброски. Как вы верно подметили, чем скорее мы завершим работу, тем лучше.
Элеонора собиралась пойти вместе с Дэвидом, но Роберт Керрингтон произнес:
— Я так понимаю, мисс Смит вам не понадобится? Я собирался показать ей оставшуюся часть дома.
Дэвид покачал головой.
— Пожалуйста. Я всего лишь набросаю план: что куда пойдет и что нужно заказать в первую очередь. Это займет не больше двух часов, и я справлюсь один.
— Вы уверены, что не хотите выпить с нами кофе? — предложил Роберт.
— Нет, спасибо. Хотя я бы не отказался от бренди. Я бы хотел взять с собой, если можно.
— Пожалуйста, — сухо ответил Роберт.
Дэвид не постеснялся налить себе приличный бокал. После этого без лишних слов вышел.
Элеонора подумала о том, что помолвлена и собирается замуж за человека, которого любит, и в то же время сходит с ума от одного присутствия того, кто ей даже не нравится.
Девушка случайно подняла голову и заметила, что Роберт смотрит на нее. Блеск его глаз говорил, что он догадывается о ее мыслях.
— Итак, вы готовы к обзорному туру? — спросил Роберт, когда они допили кофе. Элеонора кивнула и поднялась. Как она ни старалась оставаться спокойной, она не могла не чувствовать близость Роберта. Он стоял рядом, высокий, необыкновенно мужественный. — Если вы не возражаете, мы начнем с жилой части, а напоследок оставим самое интересное.
Голос, вырвавшийся из ее груди, показался ей чужим, сдавленным, едва слышным.
— Звучит очень заманчиво.
Глава четвертая
В жилых комнатах дома, с черными дубовыми полами и белыми стенами, царил безмятежный покой. Элеонора снова почувствовала, что старый дом приветствует ее.
Кроме этого, она постоянно ощущала, что Роберт Керрингтон не сводит с нее глаз.
После осмотра жилой части Роберт открыл дверь в другую комнату. Она была совсем не похожа на остальные, длинная и пустая.
— Это мастерская моего деда, — объяснил Роберт Керрингтон.
Справа были окна почти во всю длину стены, с левой стороны располагались деревянные скамейки, а на полках — всевозможные картины. В конце комнаты одиноко стоял пустой мольберт.
— Мой дед, конечно, не Ван Гог, но он очень любил рисовать.
— А что он рисовал?
— Пейзажи, натюрморты, портреты. Некоторые портреты очень неплохие. Например, вот этот. Хотя он никогда не выставлял его.
Роберт Керрингтон взял картину с ближайшей полки, развернул пленку, в которую она была завернута, и Элеонора увидела портрет девочки. У нее были длинные волосы, почти до плеч, серые глаза и лицо в форме сердца. Элеонора смотрела на картину, склонив голову набок, и широко улыбалась.
— Хотя техника исполнения оставляет желать лучшего, ему каким-то образом удалось передать ощущение юности и безудержной радости, вы не находите?
Элеонора согласилась. Картина просто излучала счастье.
— А больше вас ничего в ней не поражает? — спросил Роберт.
— Она очень похожа на меня, — медленно произнесла Элеонора. — Глаза очень похожи, но у меня никогда не было таких длинных волос, да и, судя по одежде, это пятидесятые годы.
К тому же у этой девочки не было шрама.
Элеонора сглотнула.
— А вы знаете, кто она?
— Ее зовут Дженни Линтон.
Это имя было Элеоноре незнакомо. Роберт снова завернул картину и поставил ее на место.
— Еще один портрет, который я считаю весьма достойным, висит в библиотеке, — рассказывал Роберт, когда они снова вышли в коридор. — Она на третьем этаже.
