Хельга Нортон - Строптивая беглянка
– Я не работаю в газете, – сказал Стивен, снова оглядываясь. – Могу я присесть?
– О чем это ты? – уставилась на него Одри.
– Просто хочу дать ногам немножко отдохнуть, – сухо ответил Стивен, но понимания в ней не нашел.
– Тогда на кого же он работает? – продолжала настаивать Одри. – Неужели Марк Залкинд все еще злится?
– Залкинд… – повторил Стивен, начиная что-то соображать. Марк Залкинд возглавлял киностудию «Джевелфилм». Ходили слухи, что именно с ним у актрисы вышла ссора, прежде чем Одри исчезла. – Нет, это не он, у него не было для этого причин, – спокойно сказал Стивен. – Он перестал сердиться сразу же после очередного успеха своего фильма.
Наверное, он прав, но все равно ей стало обидно. Не то чтобы она сожалела о том, что сделала, сказала она себе. Просто уж очень небрежно упомянул об этом Стивен.
А ведь она всегда очень переживала, когда дело касалось Стивена. Это, конечно, неправильно. Так не должно быть. Бог знает, начиналось все по-другому. Когда Сесилия Харлан устроила так, что она встретилась с ее старшим сыном Стивеном, Одри было приятно, что он восхищается ею. Она привыкла к поклонению. Каждый мужчина, с которым ей приходилось работать, обязательно влюблялся в нее. И со Стивеном, как и с другими, полагала она, это не будет серьезно. Пока не возникло чувство, которое выбило ее из колеи… И именно сознание того, что он и сейчас может нарушить ее покой, вызвало у Одри такую резкую реакцию.
– Если ты считаешь, что подобным тоном, словами можешь и сейчас сделать мне больно, то ты глубоко ошибаешься, – холодно заметила она. – Понимаю, что у нас все в прошлом. Поэтому говори прямо, чего ты хочешь.
Стивен вздохнул:
– Но ведь я не враг тебе, Одри.
Она посмотрела на него.
– Мое имя Одри, а фамилия Виан, если хочешь знать. Нужно ли нам продолжать этот разговор? Сейчас вернется сын, и я хотела бы, чтобы ты к тому времени ушел.
Стивен выпрямился.
– Послушай, я могу понять твое раздражение…
– Правда? – спросила она с сомнением.
– И поверь мне, я не хотел этого.
– Разве?
– Нет, – выдохнул Стивен. – Господи, Одри, я знаю, что ты не желаешь меня видеть, но я не по своей воле выполняю это задание. Это работа, просто работа, которая мне не очень нравится. А ты еще все драматизируешь.
Одри вопросительно посмотрела на него.
– А ты ожидал, что будет иначе? Ради бога, Стивен… Если бы я хотела, чтобы ты нашел меня, я повесила бы указатель. Ну сколько можно повторять одно и то же?
Стивен разозлился:
– Зачем же так бросаться на меня?
– Бросаться?! Когда ты так старательно разыскивал меня? Когда стремишься разрушить мир, в котором я живу?
– Да ничего подобного я не желаю… – Стивен внезапно замолчал, понимая, что его раздражение может только усугубить ситуацию. – Ох, Одри, когда же ты наконец повзрослеешь?
Ирония судьбы, подумала Одри, ведь эти слова должна была произнести она. Устало глядя на то, как Стивен отчаянно треплет свои длинные волосы, пытаясь успокоиться, Одри подумала, что каким-то образом они поменялись местами. И все же она старше его, никак не сбросишь десяти лет уединения. Но эти годы сделали Одри более уязвимой. Теперь преимущество было на его стороне.
– Все это неправильно, – сказал он наконец, взяв себя в руки.
Одри вдруг подумала, что, пожалуй, не стоит продолжать разговор в подобном тоне. Нужно успокоиться и рассуждать разумнее. У нее уже и так достаточно переживаний в жизни.
– Ты так думаешь? – переспросила она, ослабляя узел на рубашке, которая слишком плотно облегала грудь. Она заметила, как пристально рассматривает ее Стивен, и решила не дразнить его.
– Конечно, – повторил он, разминая затылок. – Послушай, Одри, разве не я должен чувствовать себя обиженным? Я не предавал тебя. И не я сбежал в Лос-Анджелес, даже не попрощавшись!
Она покраснела, подумав, что это можно свалить на жару.
– Полагаю, нам не стоит возвращаться к прошлому, не так ли? – натянуто произнесла она. – Наши отношения никогда не были очень серьезными.
– С твоей стороны это, может быть, так и было, – иронично заметил Стивен, – и я не вправе возмущаться тем, что ты даже не позвонила мне. Но моя мать заслуживала хоть какого-то объяснения. Она так тяжело перенесла твое исчезновение.
– Но у меня были на то причины, – смущенно произнесла Одри, чувствуя, что разговор приобретает нежелательный оборот. Она беспомощно взмахнула рукой. – Прошу извинить, но для меня оставался только такой выход из создавшейся ситуации.
– Ну а сейчас?
– Сейчас? – растерялась Одри.
– Ты собираешься выгнать меня?
Одри сжала губы.
– Ты спрашиваешь как сын Сесилии Харлан или газетный репортер?
– Но я же сказал, – Стивен развел руками, – я работаю не в газете, а на телевидении.
– На телевидении! – возмутилась Одри. – И ты думаешь, мне от этого легче?
– Тебе вообще об этом не нужно думать, – сухо заметил Стивен. – Но, нравится тебе или нет, поговорить нам придется во имя нашего прошлого.
Во имя прошлого… Одри глубоко вздохнула.
– Стивен…
– Да?
Он укоризненно взглянул на нее, и, хотя Одри не чувствовала себя виноватой, она решила пойти ему навстречу.
– Ладно. Возможно, я была в какой-то степени не права, но ты должен понять меня, понять мои чувства.
– Я понимаю.
– Понимаешь? – недоверчиво переспросила Одри.
– Во всяком случае, могу догадаться.
– Но это вовсе не означает, что я готова откровенничать с тобой.
– Это я вижу. Но все же могу я присесть? – Он указал на плетеное кресло.
Отказывать нет причины. Ей придется поговорить с ним, даже если вернется сын. С этим она справится, хотя другого выхода нет. Надо выяснить все детали. Иначе придется провести следующие месяцы в ожидании кого-нибудь еще.
Поэтому она согласно кивнула, глядя, как Стивен устраивается в кресле. Он скрестил ноги, плотно обтянутые джинсами, и Одри удивилась, как можно так одеваться в столь жарком климате. Брюки как будто прилипли к его мускулистым ногам, выделяя одновременно мужские достоинства Стивена…
В горле пересохло от неожиданных воспоминаний, и она отвернулась.
– Может, хочешь кофе? – поспешила она спросить, пытаясь скрыть волнение. Боже мой, какие глупости она позволяла с ним, когда он был совсем юношей! Нельзя больше глупить, когда он стал взрослым мужчиной.
– Спасибо, да.
Стивен не остался в гостиной, а последовал за ней на кухню, оперся о косяк двери, внимательно разглядывая сад, пока она разливала кофе. О чем он думает? О том, что она стала типичной домашней хозяйкой? И как она могла решиться отказаться от карьеры ради сомнительных радостей материнства?
