Филис Хаусман - Наше прошлое, вернись!
На лице Мигуэля появилось выражение столь крайнего изумления, что Лора рассмеялась:
— Только не старайся меня уверить, что мужчины не ведут подобных разговоров о женщинах.
— Конечно, ведут. Для мужчин это вполне естественно.
— Послушай, дорогой шовинист, уж не думаешь ли ты, что после такого заявления я стану рассказывать все до конца? — обиженно проговорила Лора и повернулась к О'Брайану спиной, но при этом продолжая прижиматься к нему.
Мигуэль пробежался кончиками пальцев по ее позвонкам и тихонько укусил за мочку уха.
— Лора, я вовсе не имел намерения оскорбить весь ваш прекрасный пол. Умоляю, расскажи все до конца! Ведь ты не хочешь, чтобы я, благополучно пережив укус бешеной собаки, умер от любопытства. Не так ли?
Лора крепилась несколько секунд, что стоило ей немалого труда. Затем, рассмеявшись, вновь повернулась к Мигуэлю лицом и принялась барабанить кончиками пальцев по его широкой груди и мускулистому животу. Он глубоко вздохнул и попытался обнять Лору. Она посмотрела на него с ухмылкой и сказала:
— Результат нашего голосования был семь — один в твою пользу.
В первый момент на лице Мигуэля появилось смущенное выражение, сменившееся полным недоумением.
— Черт меня подери! — воскликнул он. — Значит, семь — один? И кто же получил тот единственный голос? Том?
— Нет. Джим Пфейферс.
— Джим?! Но ведь у него выпадают волосы и зубы!
— Пусть так. Но ведь любовь — слепа. За него голосовала Карол. Разве ты не знаешь, что они вот уже полгода, как поженились?
— Поженились? — пробормотал Мигуэль. — Вот как! — Он провел указательным пальцем по щеке Лоры. — Итак, Лора Нордхейм, при столь огромном спросе на меня я начинаю подозревать, что ты захочешь выйти за меня замуж. Причем попытаешься сделать это поскорее, дабы какая-нибудь девица тебя не опередила.
— Выйти замуж? Мне? За тебя? Великий Боже! — в изумлении воскликнула Лора, но, заметив, как улыбка на лице Мигуэля меркнет, отодвинулась и замолчала.
Только после того, как пальцы Мигуэля требовательно сжали ее руку, Лора поняла, что он ждет ответа.
— Конечно, я выйду за тебя замуж! — решительно сказала она. — Потому что полюбила. Полюбила с того чудесного урока танцев. Но ты… ты… Когда ты…
— О, значительно раньше, — перебил девушку Мигуэль. — Думаю, это произошло еще тогда, когда ты еле волочила ноги по беговой дорожке. И все же, даже в самых смелых полетах своей эротической фантазии, я никогда не думал, что стану твоим возлюбленным. Поверь, я мечтал о тебе каждую ночь. А потому вставал наутро с тяжелой головой.
— Мигуэль, ты шутишь, — прошептала Лора, радуясь, что он не видит счастливого румянца на ее лице. — Но разве ты не замечал, что и я поминутно смотрела на тебя? Что у меня дух захватывало, когда ты проходил мимо? Неужели ты не догадывался о моих чувствах?
— Да нет же! Я, конечно, знал, что нравлюсь тебе. Но не более! До того незабываемого урока танцев. Ты начала спотыкаться и обняла меня, чтобы не упасть. И мы крепко прижались друг к другу. Я тогда не смог сдержаться, и ты почувствовала, как я хочу тебя. Но одного твоего взгляда было достаточно, чтобы мне стало ясно, кто такой я и кто — ты…
— Что ты имеешь в виду? — спросила Лора, испугавшись, что Мигуэль знает о ее знаменитом отце и злится на нее за обман.
— То, что я посмотрел на твою прекрасную белую руку и увидел на ней свою темно-коричневую ладонь. И вспомнил, что в моих жилах течет мексиканско-ирландско-индейская кровь. Что я не умею танцевать фокстрот и не в состоянии делать тысячи других вещей, столь важных для тебя.
От удивления у Лоры округлились глаза. Затем она уткнулась Мигуэлю в грудь лицом, плечи ее начали судорожно содрогаться, и, решив, что Лора разрыдалась, он принялся утешать девушку:
— Не надо плакать. Это же не твоя вина! — Затем, видимо заподозрив что-то, отстранил ее на расстояние вытянутой руки и, взглянув в смеющееся лицо, воскликнул: — Так ты не плачешь, маленькая ведьма!
— Значит, тебя напугала моя бледная аристократическая кожа? Меня просто убивает то, как мало мы знаем друг о друге! Я должна еще столько рассказать о себе. И в ответ услышать, что за смесь течет в твоих жилах. Хотя мне уже сейчас очевидно, что ты вовсе не унаследовал от своих предков их проницательность.
— О чем ты, Лора? — запротестовал Мигуэль.
— О том, что в противном случае ты давно бы догадался, что происходило со мной в тот вечер и почему я оттоптала тебе все ноги. Неужели ты так и не понял моего желания увести тебя куда-нибудь подальше и упросить подарить мне твою любовь?
— Подарить тебе мою любовь? Уже тогда?! — застонал в ответ Мигуэль. — А известно ли тебе, сколько лишних забегов я сделал, сколько раз становился под ледяной душ, лишь бы отделаться от греховных мыслей? Боже, мы потратили зря чуть ли не полтора года жизни!
Мигуэль прильнул к губам девушки так внезапно, что она чуть было не задохнулась. Еще момент, и она потеряла бы сознание. Но он столь же неожиданно отстранился и очень серьезно сказал:
— Лора, я не могу отпустить тебя в понедельник в Сан-Габриел, иначе мы увидимся не раньше чем через три месяца, когда завершим работу. Поэтому надо попросить начальство дать согласие на наш немедленный брак.
— Немедленный брак? — переспросила Лора.
— Почему бы и нет? Ведь Пфейферсу дали разрешение. Почему должны отказать нам?
— Почему должны отказать нам? — снова, как эхо, повторила Лора. — Правда, почему?
В ту ночь Лора не узнала ничего нового о семье Мигуэля. Равно как не имела возможности рассказать ему подробнее о себе и своем отце. Вместо этого оба вновь и вновь доказывали друг другу свою любовь до самого рассвета. До тех пор, пока солнечные лучи не озарили вершину вулкана Пичинча…
Рано утром новоявленные жених и невеста направились в штаб-квартиру отделения Корпуса мира, чтобы выяснить возможность безотлагательного вступления в брак. У обоих был праздник в сердце и прекрасное настроение. Но едва они вошли в холл, как Лора вдруг застыла на месте и шедший сзади Мигуэль чуть было не сбил ее с ног.
Из кабинета директора местного отделения Корпуса вышли трое, занятые каким-то очень оживленным и явно важным разговором. Лора громко вскрикнула и бросилась к ним, таща за руку Мигуэля.
— Папа! Папа, что ты здесь делаешь? — И кинулась в объятия отца.
— Дорогая, любимая, — быстро затараторил Густав по-немецки, — какая же ты бледная, худая! А мой друг Боб Конрой только что сказал, что ты уже совсем поправилась.
И он с укором посмотрел на директора. Но прежде чем тот открыл рот, Лора стала уверять отца, что совсем здорова.
