Дениз Робинс - Сладостная горечь
«Судя по всему, она бросает тебе вызов, Майк, приятель» – заметил он самому себе и скривил губы, швыряя окурок за каминную решетку.
Глава 5
– Я рада, дорогая мама, что Майк сам представился, но я не хотела говорить вам до нашей встречи, – объяснила Венеция.
– Моя дорогая девочка, пожалуйста, не извиняйся, – сказала леди Селлингэм. – Разумеется, немного удивилась, но ты знаешь, что я рада за тебя. Никто не желает тебе счастья больше, чем я.
– Да благословит вас Бог! Я рада, что вы говорили с моим Майком. Вам понравился его голос?
. – Он звучит великолепно, дорогая. Этот молодой человек, с которым ты познакомилась на охотничьем балу?
– Да.
Леди Селлингэм немного помолчала, затем продолжала:
– Знаешь, нам нужно о многом поговорить, дорогая… может быть, ты навестишь меня?
– С большим удовольствием. Вы не возражаете, если я заскочу в пятницу, а не сегодня? Я бы приехала и сегодня, но Майк загорелся вывезти меня в Сассекс. Ему хочется показать мне свое имение, которое должно стать моим домом.
– Конечно, конечно, дорогая, – немедленно согласилась леди Селлингэм. – Я ничего не имею против. Сейчас солнце уже зашло, и у меня полно работы в саду.
Венеция положила трубку. Затем, повинуясь безотчетному порыву, перед тем, как идти к Майку, позвонила Герману.
– Я просто хотела знать, что ты думаешь о Майке, – сказала она.
Последовала небольшая пауза, потом Герман ответил:
– Исключительно красивый молодой человек.
– Он тебе понравился?
– Венеция, милая, ты не вправе задавать столь интимный вопрос по телефону. Венеция побелела.
– О, Герман, тебе не понравился Майк?
– Венеция, дитя мое, я его совершенно не знаю. Я не могу так быстро составлять мнение о людях. Это несправедливо, ведь первое впечатление самое обманчивое. Но если ты хочешь знать, подходит он тебе или нет, я откровенно скажу: он – ненастоящий друг.
Венеции все стало ясно. Она совсем поникла.
– По-твоему, я совершаю ошибку?
– Ничего подобного я не говорил. Дело в том, что у вас разные темпераменты. В физическом плане ты очень его любишь. Вас сильно влечет друг к другу. Такого рода вещи хороши для любовного романа, но не всегда годятся для супружеской жизни.
– Послушай, Герман, – теперь лицо Венеции залила краска, – какое это имеет значение, что он любит охоту, а я музыку, или что он не любит читать, а я люблю? Между нами очень много общего.
– Я так не думаю, но если ты утверждаешь… я принимаю это.
– Много общего, – повторила она, убеждая больше себя.
– Моя дорогая Венеция… ты слишком любишь его. Если он по настоящему тебя любит… возможно, эти различия и не важны. Как я уже сказал, я его не знаю, чтобы судить о нем. С виду это милый молодой человек, весьма увлеченный тобою.
– Видишь ли, деньги здесь ни при чем… он женился бы на мне, даже если бы я завтра потеряла все! – воскликнула Венеция.
– Ничуть не сомневаюсь в этом. Он не имел бы права даже прикасаться к твоей руке, не будь это так.
– Мы настолько любим друг друга, что разность наших интересов не имеет значения.
– В таком случае то, что я говорю или думаю, не должно сбивать тебя с толку.
– Ничто и не собьет, но, Герман, я очень хочу, чтобы ты полюбил его.
– Если он сделает тебя счастливой, я полюблю его.
– Ты замечательный друг, – сдавленно сказала она.
– А твой молодой друг полюбит старого Германа? – насмешливо спросил музыкант.
– Конечно.
Она вспомнила, как Майк отозвался о Германе – «симпатичный старичок». Внезапно ей захотелось плакать. Она сказала себе, что люди вроде ее свекрови и Германа Вайсманна не могут сразу принять Майка… полностью понять его и оценить по достоинству. Ничего… скоро он завоюет их доверие.
– Алло, алло? Ты слушаешь, моя дорогая? – спросил Герман.
– Да, но мне пора идти. Меня ждет Майк. Я просто хотела получить от тебя… благословение.
– Ты получила его, но, пожалуйста, дай мне время узнать Майка получше. И помни, что он совершенно не похож на Джефри.
– И поэтому ты считаешь меня неразумной? Герман, долго молчал, потом в трубке снова раздался, его голос:
– Страстная любовь часто оказывается безрассудной. Умоляю, не спеши с женитьбой. Хорошенько все обдумай.
– Я уже все обдумала, – ответила она. Положив трубку, она, тем не менее, в глубине души ощутила беспокойство, поняв, что Герман не считает ее выбор правильным. Как бы там ни было, наталкиваясь на каждое новое препятствие, она чувствовала еще более сильную нежность к Майку и тем решительнее хотела доказать своим критикам, что не правы-то они, что она и Майк поступили правильно, решив соединить свои судьбы.
* * *По дороге в Льис она забыла о Германе. После летнего дождя предместье благоухало и искрилось. Майк чувствовал себя прекрасно, и она была очень счастлива. Венеция коснулась рукой его колена, и он накрыл ее своей ладонью. Как это хорошо – любить…
Он без умолку говорил о планах на будущее, Венеции не терпелось поскорее увидеть дом, где она будет скоро жить. И она не была разочарована, несмотря на то, что Майк предупредил, что дом стал ветхим и нуждается в ремонте, в особенности интерьер, который не обновлялся с тех пор, когда была еще жива его мать. Во многих местах краска отслоилась, а обои выцвели. Обжитыми были только две комнаты, где Майк останавливался на уик-энд.
– О, он божествен! – Венеция была не в силах скрыть своего восторга, когда увидела особняк в Бернт-Эш.
Майк не без оснований гордился своим домом. Построенный еще при королеве Анне, дом удобно расположился у подножья холмов, защищавших его от ветра. В этот теплый июньский день он манил своей красивой кладкой, резной крышей и величественным белым крыльцом, увитым фиолетовым ломоносом и желтыми розами. Рядом с домом находился огороженный сад, в котором шпалеры персиковых деревьев упирались ветвями в розовую стену. К главному входу вела ухоженная дорожка, окаймленная по обе стороны распустившимися белыми каштанами. Местной достопримечательностью являлся раскидистый кедр – великолепное старое дерево, укрывавшее своей темной шелковистой тенью желтоватую траву, выжженную полуденным солнцем. Сегодня впервые за много недель прошел дождь. Венеции понравилась уединенность имения: до деревни Бернт-Эш было две мили, а до Льюиса пять.
– Трудно представить себе более обворожительное место, – с замиранием сердца произнесла Венеция.
Лужайки были тщательно подстрижены, и клумбы более или менее ухожены, хотя предстояло повозиться с большим цветочным бордюром, и Венеция пожалела, что с ней нет рядом свекрови, прекрасно разбиравшейся в такого рода вещах. Как бы ей здесь понравилось!
