Линда Уоррен - Любовный ураган
Эта мысль заставила ее задрожать всем телом. Еще немного, и девушка окончательно потеряла бы контроль над собой. Самое удивительное состояло в том, что она отлично это понимала.
— Что... ты делаешь? — прошептала она, когда его рука скользнула по ее спине.
— Прижимаю тебя к себе, чтобы ты не смогла сказать мне того, что не желаю слышать в данный момент.
— Но может... нам следует... поговорить?
— Ох-ох-ох. Я не желаю сейчас разговаривать. — Джек запустил пальцы в ее волосы и наклонил назад ее голову, чтобы прикоснуться губами к нежной и чувствительной шее.
Да она и сама не больно-то хотела с ним разговаривать. Нет, ей страстно хотелось ощутить глубокую и сладкую боль в самом центре своего естества. Она знала, что и ему хочется того же самого, и сознание этого пьянило ее еще больше. Сейчас они оба были подхвачены ураганом страсти, и никто из них не мог...
Не мог что? Контролировать свое поведение? Но все неправда, сказала она самой себе. Катерина Мур никогда не теряла головы, даже... даже в подобной ситуации. И все же в данном случае она ее потеряла. Когда? Наверно, тогда, когда стала говорить по-испански.
И что же теперь? Проведя с ней ночь, полную испанской страсти, он сунет в мотор своей машины ту штуковину и умчится на всей скорости? Оставив ее все в том же неведении да еще в растрепанных чувствах?
Джек на минуту остановился, прикрыл глаза и покачал головой.
— О нет, Кэти! Прошу тебя, не ополчайся на меня сейчас!
— Не ополчайся?
— Кэти, — хрипло произнес он, — я понимаю, что у тебя есть своя миссия. Но поверь мне, с этим можно обождать до завтра!
Поверить ему? Поверить человеку, в кармане которого лежала деталь автомобильного мотора?
Но самое худшее заключалось в том, что ей безумно хотелось верить. Да нет, чего уж там! Она почти поверила ему! Ничего в жизни не хотела она так сильно, как таять под его руками, будучи убежденной в том, что ничто-ничто на свете не имело сейчас для нее значения, ничто, кроме ночи, ночи с ним. Никогда раньше не отвечала она на мужские ласки подобным образом, никогда.
И в этот момент — видно, так уж было угодно Господу — зазвонил телефон. Если бы не это, кто знает, что бы она сейчас делала? Она сделала лишь малейшее усилие, чтобы высвободиться из его объятий.
Джек простонал и нехотя отпустил ее. И она, спотыкаясь на ходу, быстро подошла к телефону, словно боясь, что он передумает.
В трубке зазвучал приятный мужской голос.
— Добрый вечер. Это Катерина Мур?
— Да.
— Это Эстебан Бласко.
Бласко? Катерина попыталась привести в порядок мысли и сообразить, что может означать его звонок по тетиному телефону. Но сообразительность изменила ей.
— О да. Я хотела... поговорить с вами, мистер Бласко. О кодексе.
В трубке как будто виновато помолчали.
— Простите, сеньорита. Но мне не хотелось бы говорить на эту тему с вами.
— Не... хотелось бы? — переспросила она и подумала: тогда почему же он звонит?
— На самом деле, — продолжал Бласко, — я хотел бы поговорить с мистером Джибралтаром.
С Джеком Джибралтаром? Девушка вскинула на него глаза и нахмурилась. Все, что всего минуту назад царило в ее душе, исчезло. Она глубоко вздохнула и вздернула подбородок.
— Я и не знала, что он кому-нибудь оставил этот номер телефона, — сказала она. В трубке раздался смех.
— Я обычно знаю, где можно его застать.
— Ах даже так?
— Мы добрые друзья.
— Добрые друзья?
Джек тоже нахмурился, переводя глаза с нее на телефон и обратно.
— Так я могу поговорить с ним, сеньорита?
Катерина передала ему трубку.
— Это тебя.
— Меня?
— Мистер Бласко. — Она выдавила из себя улыбку. — Ты наверняка его помнишь. Ты еще говорил о нем как об акуле, поедающей археологов на завтрак.
— Да, но...
— Так вот он утверждает, что вы с ним добрые друзья.
Джек вежливо осведомился о состоянии здоровья мистера Бласко, ответил на тот же вопрос, два раза сказал "да", подтвердил дату и время и повесил трубку.
Затем он повернулся к женщине, которая какие-нибудь три минуты назад таяла в его объятиях.
Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять — больше она не тает. Она смотрела прямо перед собой, ее руки были скрещены на груди в защитном жесте. Гордость распрямила ей плечи и приподняла подбородок, а в широко раскрытых глазах поблескивала страсть, сделавшая бы честь самой Жанне д'Арк.
Джек вздохнул. Похоже, сейчас ничто не могло бы изменить ее настроения.
— Что же было нужно мистеру Бласко? — спросила она.
Джек быстро взвесил последствия возможных ответов на этот вопрос и решил сказать правду.
— Хотел поговорить со мной о кодексе.
— Да, а говорить со мной он не захотел, — спокойно произнесла она.
Джек усмехнулся, на секунду опустил глаза и ответил:
— На вкус и цвет товарища нет.
— Перестань.
— Перестань что?
— Пытаться отвлечь меня. Ничего не получится. По крайней мере... сейчас.
Сейчас? Когда вместо того, чтобы шептать ему на ухо слова любви, она стояла на расстоянии двух метров от него? Да еще с таким видом?
Джек сунул руки в карманы и переспросил:
— Так ты считаешь, что я это делаю? Э-э... отвлекаю тебя?
— Давай сейчас не будем говорить об этом, — ответила она.
— Но ведь всего несколько минут тому назад я, вернее, моя душа, если можно так выразиться, аккомпанировала твоему сердцу, дорогая.
— То было просто...
— Просто что? — Этим вопросом он заставил девушку зардеться.
— Ну хорошо! — удивила она его. — Мы оба знаем, что это было. — Она посмотрела ему прямо в глаза, и его поразила прямота ее взгляда. — И это совсем не то, что мы будем повторять!
О, как же нестерпимо ему хотелось сейчас именно этого — взять ее за плечи, привлечь к себе и — да, да! — повторить то, что они оба прошли! И доказать ей тем самым ее неправоту.
Но вместо этого он подошел к книжному шкафу, взял бокал, в котором все еще оставался скотч, и отхлебнул виски.
— Слушай, дорогая...
— И хватит говорить со мной по-испански!
— Почему?
— Потому что... потому что... — Потому что ей это нравилось? От этой мысли все мускулы на лице Джека затвердели. — Потому что именно на этом языке ты пытался неверно истолковать мои намерения около бара! Не говоря уже о том, что ты неверно перевел мне его слова!
— Верно, — пробормотал Джек, уязвленный тем, что Катерина играла с ним. Черт возьми, манипулирование правдой было его коньком, не ее. А находясь подле нее, он даже не был уверен в том, что хочет этого конька седлать. Секунду Джек раздумывал над этим парадоксом. — Человек около бара был агентом Бласко. Он отнюдь не собирался заключить честную деловую сделку.
