Кей Мортинсен - Счастливое прозрение
Зная, что с террасы за ними наблюдают гости, Джоан позволила мужу обнять себя за талию, но зато теперь он мог чувствовать, как сильно она дрожит.
С того момента, как Харви пообещал рассказать ей что-то для нее важное только после того, как они останутся одни в коттедже, и повел ее в зал, нервы Джоан были напряжены до предела.
Будучи теперь все время настороже, она обратила внимание на то, что карие глаза Сайласа время от времени с беспокойством останавливаются на ней. Да и в отношениях между Сайласом и Харви она уловила какую-то напряженность. До этого, во все предшествующие свадьбе дни, они общались вполне нормально. Сейчас же в поведении Харви ощущалась угрюмая решимость, а на лице Сайласа застыло виноватое, почти умоляющее выражение. Гнет неизвестности становился с каждой минутой все невыносимей.
Пробило половину второго ночи, когда Харви попросил сыграть медленный вальс и вывел ее на середину танцевального зала. Ей пришлось уткнуться лицом в его плечо, потому что, как Джоан ни старалась, она никак не могла изобразить на лице приличествующую случаю сияющую улыбку. Окружающие, вероятно, посчитали эту сцену романтичной. Если бы они только знали: единственное, что ее волновало в этот момент, – что могли совершить ее родители и каким образом Харви узнал об этом?
Всю свою жизнь они прожили в Хедер-хаузе, на западном побережье Шотландии.
Светлая память о родителях и глубокая привязанность к Хедер-хаузу были для Джоан главными ценностями в жизни.
Отец умер пятнадцать лет назад, но Сайлас разрешил ее матери остаться жить в коттедже и из своих средств платил за обучение Джоан в частной школе. Это было весьма великодушным поступком по отношению к крестной дочери...
Прохладный воздух майской ночи холодил лицо, он был чист и свеж. И она глубоко вздохнула, до отказа наполнив им легкие. Потом, освободившись от объятий Харви и немного пройдя в молчании рядом с ним, начала взволнованным тоном:
– Что с моими родителями, Харви? Скажи мне, в чем дело, если не хочешь, чтобы я с ума не сошла от беспокойства!
– Подожди до коттеджа, – ответил он.
Ей захотелось повернуться и бить в эту мускулистую грудь до тех пор, пока не добьется чего-либо еще, кроме принятого им поучающего тона, словно говорившего: я знаю, что для тебя лучше всего.
– Для меня это совсем не игрушки, – отрывисто сказала она, стараясь не поддаваться раздражению. – Мои родители и Хедер-хауз слишком много значат в моей жизни...
– Знаю. Я не слепой, – сдержанно ответил он.
Тон Харви возмутил ее до крайности, таким тоном взрослые обычно объясняют ребенку, что Санта-Клауса на самом деле не существует на свете.
Джоан взглянула на своего спутника – порывы ветра растрепали его волосы. Он держал себя как-то скованно, на его лице застыло напряженное ожидание, и она вдруг почувствовала, что с каждым шагом сердце ее бьется все сильнее и сильнее. Если судить по его виду, Харви настроен весьма решительно.
Кипя от негодования, Джоан все же постаралась не проявлять свои чувства. По крайней мере, она могла быть уверена в том, что в ее жизни есть хоть что-то неизменное – Хедер-хауз!
– Тогда ты должен понять, почему я хочу, чтобы ты тоже полюбил это место. Только здесь я чувствую себя дома, в безопасности.
– Но ведь ты вступила в «Спасение» по своему собственному желанию, – напомнил Харви.
– Это правда. Я тогда заканчивала университет. Линда приехала к нам, чтобы прочитать лекцию. Мы разговорились, и она тут же предложила мне эту работу. Отказаться от такой прекрасной возможности проявить себя я не могла.
Далеко впереди Джоан с трудом могла различить светлую полоску песчаного пляжа и белоснежную пену разбивающихся о скалы волн; их шум звучал в ее ушах знакомой приятной музыкой. А вокруг по-прежнему расстилалась торфяная равнина, на которой стоял ее уютно освещенный изнутри огнем очага коттедж.
– Но там я все равно скучала по Хедер-хаузу, – продолжила она. – Потому-то и работала до изнеможения. – Он понимает всю глубину моих чувств, с облегчением подумала Джоан, увидев, как Харви согласно кивнул. – Меня мучила тоска по дому. Но ведь дети беженцев тоже тосковали по дому, а среди них были совсем крошечные. Поэтому, как бы меня ни тянуло сюда, я знала, что никогда не прощу себе, если сбегу, бросив их на произвол судьбы. Дети должны быть со своими родителями, Харви. Я глубоко убеждена в этом.
Резко отвернувшись от нее, Харви окинул взглядом горизонт, но Джоан успела заметить, как буквально окаменели черты его лица.
– Могу себе представить, что тут творится зимой, – произнес он.
Джоан была благодарна Харви за то, что он решил больше не продолжать разговор на столь болезненную для нее тему.
– Зима тут суровая, – мечтательно произнесла она. – Ветра сбивают с ног, льют проливные дожди, а снегопады бывают такие сильные, что иногда из-за сугробов становится невозможно выйти из дома.
– И тебе все это нравится?
Ее лицо осветилось нежной улыбкой.
– Это замечательно. Ненастный климат заставляет нас держаться вместе, укрепляет дух.
Такого братства между людьми я больше нигде не видела. Мы, как одна большая семья. Большинство живут здесь из поколения в поколение, между нами существует нечто вроде молчаливого уговора о взаимопомощи. Когда в прошлом году умерла моя мать, Сайлас принял на себя заботу обо мне. И Патрик тоже. – Ее широко открытые глаза встретились с глазами Харви. – Такова любовь верных друзей. Единственная любовь, в которую я верю.
Он обнял Джоан за плечи, как будто она нуждалась в поддержке. Но она поняла этот жест и не попыталась стряхнуть его руку.
– В мире много прекрасных мест, – сказал он непринужденным тоном. – Более экзотических, более красивых...
– Но не для меня! – горячо заявила она. – Где еще можно найти такой залив, как этот?.. – Она показала рукой. – И где еще я могу в полной тишине лежать на берегу и наблюдать за тем, как блестит море в лучах солнца?
Харви остановился, и Джоан последовала его примеру, ее свадебное платье поблескивало в свете луны, волосы струились по спине, а возбужденные глаза сверкали на бледном лице. Он медленно обнял ее, взгляд его был так нежен, что Джоан показалось, будто она погружается в темные воды залива. Это ощущение было таким пугающим, что, не будь ее ноги словно налиты свинцом, она убежала бы.
– Покинуть родной дом сразу после смерти матери, – задумчиво проговорил он, – очень мужественный поступок. Хотя мне лично кажется, что было не слишком разумно так торопиться. Почему ты не дала себе время оправиться?
Согнув палец, он отвел им упавшую ей на рот прядь растрепавшихся на ветру волос, и, чтобы взять себя в руки, Джоан понадобилось совершить над собой поистине героическое усилие.
