Сюзанна Брокман - Не такая, как все
Пушистый большеглазый щенок с отвислыми ушами поднялся на ноги и попытался сделать шаг — но кривые лапки его разъехались на паркетном полу, и он смешно повалился на спину.
— Боже мой, наконец-то я слышу человеческий голос! — воскликнул человек на другом конце провода. — Видимо, Лайам не успел вас предупредить, чтобы вы не подходили к телефону?
Лайам потряс головой.
— Я не отвечаю на телефонные звонки, — пробормотал он. — Не хочу ни с кем разговаривать.
— Простите, — ответила Марисала, — а с кем я говорю?
— Бадди Фишер. Его литературный агент. Впрочем, похоже на то, что агент ему уже не нужен. Предыдущая его книга отпраздновала годовой юбилей — а он все никак не закончит рукопись!
— Извините, мистер Фишер, — ответила Марисала, косясь на Лайама. Тот разглядывал щенка, забавно барахтающегося на полу. — Мистер Бартлетт сейчас не может говорить.
— Ну разумеется! А когда он может? Послушай, лапочка, скажи своему приятелю, что ему придется немедленно сдать рукопись или вернуть аванс! Издательство в панике — он не дает о себе знать и не отвечает на звонки. Скажи ему: они просто хотят знать, жив ли он! Все, что им нужно, — фотография на обложку и согласие участвовать в утреннем ток-шоу! И еще скажи: я поговорил с парнем по имени Дейв Ферт. Он согласен написать книгу за Лайама. Телефон его я оставлял у Лайама на автоответчике, и не один раз. Если хочет узнать подробности лично от меня, пусть позвонит.
— Хорошо, я все передам.
— А теперь, лапочка, даю тебе дружеский совет: повесь трубку, передай ему все, что я сказал, и смывайся куда подальше! Конечно, Лайам Бартлетт — красавчик, умница и душка; но, Бог свидетель, сейчас этот парень явно не в лучшей форме.
Он повесил трубку прежде, чем Марисала успела что-либо ответить.
— Не пора ли тебе поискать нового агента? — спросила она, кладя трубку. — По-моему, этот Фишер плохо соблюдает твои интересы. Подумал, что я — твоя подружка, и сразу же начал уговаривать меня тебя бросить!
— Откуда у меня в доме щенок?
— Он посоветовал мне повесить трубку и поскорее смываться.
— А, так он еще и говорить умеет!
— Это не он, а она, — с достоинством ответила Марисала. — А я говорю о Бадди Фишере. Твоем агенте. Ты его, наверно, не помнишь — ведь ты очень давно с ним не разговаривал.
Лайам нагнулся. Собачонка подняла голову и окинула его столь же скептическим взглядом, как и он ее.
— Откуда у меня в доме собака?
— И зачем твой агент дает тебе фамилию и телефон «писателя-призрака»?
Лайам протянул руку и почесал собачонку за ухом.
— Что это за порода? Никогда не видел такого страшилища!
Марисала села на пол, и щенок немедленно положил голову ей на колени.
— Вовсе она не страшилище! Она просто прелесть! Ты посмотри, какие глаза! Ее только надо помыть…
— Верно. Настоящая красавица. Я просто хотел прекратить разговор о Бадди Фишере. Где ты ее подобрала?
Нежная шерстка собачонки была вся в грязи и в пыли. Похоже, щенок не один день прожил на улице.
— Она увязалась за мной от Стар-Маркета.
Лайам прищурился.
— Ты ходила пешком в Стар-Маркет? На Бойлстон-стрит?
Марисала прищурилась в ответ.
— Простите, опекун Бартлетт, я не знала, что вы не одобряете вечерних прогулок.
— Извини, — пробормотал Лайам, глядя в сторону.
— Лайам, зачем твой агент связывается с парнем, который готов писать за тебя? И почему он наговорил мне кучу гадостей о тебе? Это правда, что ты почти год не садишься за книгу и скрываешься от издателей?
На скулах Лайама заиграли желваки. Он не отрывал глаз от собаки.
— Правда. Одиннадцать месяцев, две недели и четыре дня. Если хочешь, могу подсчитать минуты и секунды.
— И что же случилось? — спросила Марисала, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Лайам присел на ступени лестницы, ведущей на второй этаж, в спальни, и потер лоб рукой. Сейчас, без обычной улыбки, с мрачным, напряженным лицом, он выглядел измученным. И очень несчастным.
— Не знаю. — Он прикрыл глаза и оперся локтем о колено. — Я начал эту чертову книгу почти четыре года назад. Написал пятнадцать страниц… и все, как отрезало.
Когда он открыл глаза, Марисала снова в который раз поразилась их необыкновенной синеве.
— Я не хочу об этом говорить. — Он поднялся. — У собаки не было ошейника или номерка?
— Нет. — Марисала столкнула щенка с колен и тоже встала. — Лайам…
— Мара, не давай ей имени, — предупредил он. — Хорошо? Не надо к ней привязываться. Судя по виду, это чистокровный кокер-спаниэль. У нее наверняка есть хозяева, которые ее ищут. Не говоря уже о том, что в это время года и так почти невозможно найти квартиру. А человеку с собакой — тем более.
Он взял сумку с продуктами и понес ее на кухню.
— Пусть переночует на кухне, — продолжал он. — Завтра я одолжу у кого-нибудь фотоаппарат. Мы сфотографируем ее и расклеим по округе объявления.
Марисала взяла щенка на руки.
— На кухне ей будет одиноко, — заметила она, гладя собачонку.
— Можешь, конечно, взять ее наверх, — ответил Лайам, поворачиваясь к ней. — Но, если она изгадит ковер, отчищать его будешь ты.
— Справедливое решение.
Лайам пошел на кухню, и Марисала направилась за ним. Она надеялась, что он расскажет ей про неприятности с книгой. Поговорит с ней по душам. Снова ее поцелует.
Он ее поцеловал! Матерь Божья, Марисала до сих пор не могла в это поверить!
Поцеловал совсем не так, как представлялось Марисале, — а она мечтала об этом с тех пор, как увидела его впервые. Ей всегда казалось, что он медленно подойдет, не сводя с нее глаз, дав ей в полной мере ощутить прилив желания. Прикоснется к ее губам своими, затем поднимет голову, чтобы взглянуть ей в глаза, и снова прильнет к ее губам.
И души их сольются воедино.
Однако он набросился на нее с первобытной жадностью, и все тело ее словно расплавилось в огне. Марисала отвечала ему со всей страстью долгих лет, проведенных в разлуке. Помоги ей дева Мария, она хотела бы обвиться вокруг него змеей, чтобы чувствовать его каждой своей клеточкой!
Он желал ее. Теперь Марисала в этом не сомневалась. Едва прижавшись к нему, она ощутила, как бурно растет его желание.
Кровь его кипела, древо страсти напряглось и стало твердым. Никто не в силах противиться такому влечению.
Никто. Даже Лайам Бартлетт, святой покровитель Сан-Салюстиано.
— Собака хочет есть? — спросил Лайам, опуская щенка на кухонный пол.
— Нет, — ответила Марисала. — Я бросила ей несколько ломтей ветчины, которые купила в магазине.
