Изобель Чейс - Нектар любви
— Да, разумеется. Всегда! — ухмыльнулся он. — Ну как вы поживаете с вашими родственниками на этом горячем солнце?
Я откровенно мрачно посмотрела на него. Слава богу, подумала я, он не знает о счетах в моей комнате. Он бы не преминул сказать что-нибудь в высшей степени неодобрительное по этому поводу, а мне это было совсем не нужно. Мне вовсе не хотелось еще раз выслушивать нарекания в адрес моих родственников!
— Я так поняла, что они и ваши родственники тоже, — ядовито заметила я.
Он выглядел удивленным.
— Ага! Они не теряли времени, сообщив вам все подробности, не так ли? О том, что таких женщин, как моя тетя, — одна на миллион, они это тоже упомянули?
— Пейшнс говорила об этом, — призналась я, с неудовольствием поднимая эту тему. Вероятно, он очень любил свою тетю.
Он ухмыльнулся:
— Ах да! Я было совсем забыл о грозной Пейшнс. Она будет присматривать за вами, если вы ей позволите. Она просто необыкновенная, эта Пейшнс.
— Она очень добрая, — осторожно согласилась я.
Он нетерпеливо взглянул на меня, но при этом, казалось, не упустил ничего в моем внешнем виде, так что я сразу вспомнила и о своем нелепом росте, и о своем не совсем новом платье.
— Ну ладно, — махнул рукой он. — Я пришел не за тем, чтобы ссориться. Я хочу предложить вам прогуляться в саванну, чтобы показать вам окрестности. А где все остальные?
Я выпрямилась.
— Работают, я полагаю, — величественно ответила я. — Большинство людей какое-то время проводят, зарабатывая деньги, если вам это неизвестно.
— Но только не ваши кузены, — язвительно возразил он.
— Наши кузены! — сладким голоском поправила я, чтобы подразнить его, так как я сама начала сомневаться в том, что у Губерта и Уилфреда есть постоянные рабочие часы. Ведь, в конце концов, он знал их гораздо лучше, а я почти ничего не знала ни о них самих, ни о том, чем они занимались.
— Если вам угодно, — проворчал он. — Так вы едете?
Какое-то мгновение мне хотелось дать ему от ворот поворот, швырнуть ему в лицо его приглашение, так как я сама могла найти себе занятие и мне не хотелось зависеть от него, и чтобы он показывал мне все местные достопримечательности. Я бы все отдала, чтобы в этот момент появился один из моих кузенов, но никто не потревожил тишину в доме; и, если уж на то пошло, я не хотела лишать себя удовольствия осмотреть город, несмотря на покровительственные замашки мужчины, который собирался знакомить меня с окрестностями.
— Мне… мне понадобится пальто? — спросила я.
Он засмеялся. У меня появилось неприятное чувство, что он догадывается, о чем я думаю, и его позабавила моя оборонительная позиция.
— Вам ничего не понадобится, — ответил он. — Все, что вам нужно захватить, — это саму себя!
Я поспешно облизала губы, с радостью отметив, что хотя бы макияж я позаботилась нанести аккуратно.
— В таком случае — я готова, — гордо сообщила я.
Он открыл дверь, и мы вышли на улицу.
— Взбодритесь, может, вам это понравится! — поддразнивал он меня. — Только подумайте, вам больше не придется никуда ездить со мной, если вам не понравится наша прогулка.
Я виновато улыбнулась, понимая, что вела себя неблагодарно, но я ничего не могла поделать с собой. Он оказывал на меня в высшей степени будоражащее воздействие, а я вовсе не желала быть постоянно начеку! Единственный приятный момент во всем этом заключался в том, что мне не приходилось смотреть на него сверху вниз. Он был на добрых три дюйма выше меня, а для меня было так непривычно и приятно смотреть на кого-нибудь снизу вверх.
В центре Порт-оф-Спейна было чрезвычайно жарко. К тому времени, когда мы прошли всю улицу, я, по крайней мере, была вся мокрая и липкая. Даниэль Хендрикс был, несомненно, более акклиматизирован, но даже он, казалось, слегка пал духом.
— Может, поедем на машине? — наконец предложил он.
— А это далеко? — спросила я.
— Довольно далеко. — Его, казалось, позабавило то, что он забыл, что я понятия не имею, куда мы направляемся. Он сказал, что мы едем в саванну — звучало довольно фантастично и романтично, но что это такое на самом деле, я понятия не имела.
Это оказалось Королевским парком саванны, прохладный ветерок снижал жару до приемлемых размеров, так что я смогла перевести дыхание и принять к сведению, что январь в тропиках ничем не отличается от любого другого времени года. Даниэль рассказал мне, что когда-то на месте парка находилась сахарная плантация, называемая «Парадиз», но после опустошительного пожара 1808 года тогдашний губернатор вырезал весь сахарный тростник и переделал это место в пастбище, на котором беднейшие граждане могли пасти свой скот.
По моему мнению, это самый очаровательный парк в мире. Он оказался также и практичен, так как в нем располагалось много спортивных сооружений, площадок для крикета и даже конюшен, где маленькие мальчики учились ездить верхом. Вокруг парка возвышались зеленые холмы, пересеченные редкими дорогами, обнажавшими однотонную красную почву, которая, должно быть, богата железом и другими веществами, необходимым для выращивания сахарного тростника.
Но больше всего меня привлекли своей красотой деревья. Я никогда раньше не видела таких гигантов, которые были бы покрыты такими фантастическими соцветиями. Там я впервые увидела африканское тюльпанное дерево и кое-какие другие экзотические растения, которые, как сказал Даниэль, назывались «лесным пламенем», по вполне понятным причинам, — их цветы напоминали по цвету горящие поленья, так что все дерево было словно объято пламенем, особенно когда солнце, двигаясь по небу, освещало то или иное растение.
— Ну как? — поинтересовался Даниэль.
— Да уж! — с чувством ответила я. — Я и понятия не имела, что Тринидад так прекрасен!
— Неужели? — засмеялся он. — А подумайте только обо всех этих людях, которых вы отправили через свое туристическое агентство.
