Никола Марш - Недоверчивые сердца
— Могу я задать вам глупый вопрос? — продолжал Этан.
— Разумеется.
— Не перестает ли вам нравиться блюдо из-за того, что вы о нем пишете?
Женщина помотала головой:
— Я люблю поесть. Я люблю свое дело. Еда едой, а работа работой. Так что все просто.
Они перешли к десерту — на сей раз это были сладкие шарики из муки и топленого масла с сахаром, миндалем и кардамоном под названием чурма ладду.
Тамара размышляла над тем, что сказала.
Все просто.
А может быть, действительно просто? Может, она все усложняет?
Ей хотелось в этой поездке расправить крылья, хотелось разобраться в собственной затянувшейся депрессии, выкинуть из головы преследующие ее воспоминания.
Вдруг Этан поможет ей стать такой, какой она была? Ведь когда-то Тамара любила улыбаться, смеяться и даже кокетничать.
Ох, как хочется опять стать такой!
Но хватит ли у нее сил?
Глава 5
— Просто замечательно!
Они находились на острове Джаг-Нивас, на котором из синих вод озера Пиччола дивным миражом поднимался Лейк-Палас, великолепный дворец близ Удайпура.
Тамара очень хотелось побывать в этом сказочном мраморном дворце с неповторимым орнаментом на колоннах, звонкими фонтанами и облаками шифоновых занавесок. Теперь здесь располагался большой отель.
Молодая женщина указала на накрытый стол:
— Перекусим?
Этан кивнул и сообщил:
— Дело сделано, шеф-повар подписал со мной контракт.
Он отодвинул стул тем рыцарским жестом, который ей очень нравился. Ричард если и делал это, то сам усаживался раньше, чем успевала сесть жена.
— Он один из лучших в Индии, — хвастался Этан. — Жаль, что парень из Дели заупрямился, зато этого удалось заполучить. Не могу дождаться, когда он приступит к работе в «Амброзии».
Тамара улыбнулась:
— Если вы не можете ждать, то я тем более. Подумать только, зря я торопилась попробовать его курицу макани, дикие яблоки под соусом карри и сладкий картофель, считая, что еще раз мне это сделать не удастся. На что только приходится идти ради работы.
Этан хмыкнул, сел напротив, взял льняную салфетку и ловко разложил ее на коленях:
— Жизнь — тоже трудная работа, но кто-то должен ее делать, правда?
— Правда.
Надежда зародилась в ее сердце. Но все же боль еще оставалась. Это был один из тех моментов, когда зарождается близость, в чем-то даже интимная.
В такой момент вполне уместно проверить свое умение кокетничать, но глупо надеяться выйти из эксперимента невредимой и уж тем более ожидающей… чего-то большего.
Этан взял меню и принялся его изучать:
— Дайте-ка я посмотрю. Вы уже достаточно глубоко это меню изучили, и ваша верная записная книжка наготове.
Тамара откинула волосы назад и бросила на него надменный взгляд, но губы ее непроизвольно дрогнули, и вся надменность пропала зря.
— Мой верный блокнот надежно хранится в сумке.
Этан вздернул бровь:
— И что, сегодня никаких записей?
— Ни одной.
Он расплылся в веселой улыбке:
— Это хорошо. Может быть, вам наконец и моя компания понравится.
— Может быть. — Пытаясь скрыть внезапный румянец, молодая женщина уткнулась в меню.
Он подался вперед и поманил ее пальцем:
— Хотите знать, о чем я думаю?
— Хочу.
— Мне кажется, эта ваша книжка что-то вроде Банки.
— Банки?!
— Ну, одеяльце, в которое кутается испуганный ребенок. Старое, выцветшее синее одеяльце. Я называл его Банки и везде таскал с собой.
У Тамара сердце перевернулось, когда она представила себе двухлетнего малыша с огромными глазами, вцепившегося в одеяло.
Этан никогда не говорил о своей семье, но, несомненно, у него были родные: скорее всего, родители, души не чаявшие в своем чудо-мальчике, ну и парочка братьев или сестер.
— С чего вы взяли, что мне нужно такое одеяльце? — поинтересовалась она.
— Из-за того, что между нами происходит.
У нее екнуло сердце. Ей не нужен этот разговор. Не здесь. Не сейчас. Вообще никогда.
Проклятие! Теперь Тамара уже не могла отмахиваться от своих ощущений и считать их плодом воображения.
Лучше всего не обращать на это внимания и как-нибудь выкрутиться. Но это же Этан. Он помог ей с формальностями после смерти Ричарда. Он дал ей шанс вернуться к работе. Она ему очень благодарна. Она в долгу перед ним.
— Так что между нами происходит, если вспомнить ваши поцелуи? — спросила Тамара.
Этан помолчал, подвигал тарелку, поиграл ножом, потом положил руки на стол, сплел пальцы и наклонился к ней:
— Честно? Вы мне нравитесь. — Он понизил голос, и ей тоже пришлось наклониться. — Мне нравится, что вы изменились, когда мы сюда приехали.
Ну, с этим можно справиться. Она легко скроет истинную причину перемен. Найдется масса вполне приличных резонов. Тамара с равнодушным видом пожала плечами:
— Во мне течет индийская кровь. И естественно, я чувствую это на подсознательном уровне.
Он покачал головой:
— Я считаю, здесь большее.
— Что, например?
— Такое впечатление, что вы открываете себя. Всматриваетесь в себя. Как будто размышляете, может ли между нами проскочить искра.
— Я ни во что не всматриваюсь.
В ответ он улыбнулся. Но так озорно, сочувственно и сексуально, что Тамара немедленно ощутила себя женщиной.
— Ну же, Там, признайтесь: вы увлечены мною не меньше, чем я вами.
Она резко встала:
— Я иду гулять.
Этан позволил ей уйти, но молодая женщина понимала, что это лишь передышка. Хотя он выглядел очень спокойным и даже беззаботным, но она-то видела стальной стержень в его характере, который позволил ему подняться на вершину ресторанного бизнеса.
Этана Брукса постоянно окружали толпы женщин. Ну и какого черта ему нужно от горюющей вдовы?
Энергично шлепая сандалиями по древней каменной дорожке, Тамара направилась к озеру. Куда угодно, лишь бы не сидеть в одном из самых романтичных мест на земле напротив чересчур привлекательного мужчины.
— Эй, подождите!
От его окрика ей захотелось убежать. Ничего не получится — все равно придется провести с ним еще несколько дней в поезде.
Тамара дошла до берега и стала задумчиво смотреть вдаль. В поездке появились новые проблемы. Каково это — попробовать приоткрыть душу и обнаружить, что понравившийся парень как раз из тех, кто запросто может разбить ей сердце?
Этан подошел к ней и увидел, что она хмурится.
— Можете все отрицать, Там, но между нами что-то происходит.
— Ничего не происходит.
Легкий ветерок подхватил и унес ее шепот, обесценив и без того слабый протест.
