Алла Осипова - Лоскутное одеяло
— Ань, я тебя только искупаю… А то ты очень уж грязная…
Я изумленно и с ужасом посмотрела на свое отражение в большом зеркале и окончательно смутилась.
— Я чистая…
— Помыться лишний раз никогда не вредно, — сказал он назидательным голосом и расстегнул пуговицы на моей блузке. Он раздел меня сам и вытащил шпильки из пучка. Мои волосы каштановыми волнами упали до пояса, прикрыв наготу. Он отошел на некоторое расстояние и осмотрел меня с ног до головы. — Е…тать, Афродита, блин… — похвалил он меня восторженно, как мог.
Юрий помог мне забраться в джакузи. Вода была теплой и приятно действовала на тело, я медленно расслаблялась. Мне казалось, что я сплю и вижу сон, так нереально было все происходящее. На всякий случай я слегка себя ущипнула, так делают все герои в кино, когда попадают в волшебные и фантастические истории. Потом Юрий вышел и вернулся с огромной охапкой роз. Он срывал их лепестки и бросал в воду.
— Не надо… Так их жалко… — слабо протестовала я.
Он как будто не слышал моего пищания. Постепенно вся поверхность воды покрылась розовыми лепестками. Потом он снова вышел и вернулся с большим арбузом, разрезанным на две части, и серебряной десертной ложкой. Он забрался ко мне в воду и стал вычерпывать мякоть арбуза ложкой и кормить меня, не забывая и о себе. Потом Юрий отбросил все, что осталось от арбуза, в сторону и сделал мне массаж ступней. Мне было неловко и щекотно, но приятно.
— Ну что, приятно? — спросил он довольно. — Не страшно?
Я помотала головой, и Юра продолжил.
Потом он вытер меня пушистым белоснежным полотенцем и на руках отнес в кровать.
— Чё легкая такая, пух-перо? Надо тебя откормить как следует, — сказал он озабоченно.
Он уложил меня в постель на шелковые черные простыни, которые необычно было ощущать кожей, и нежно поцеловал каждый сантиметр моего тела. «Сейчас-то все и начнется», — тоскливо подумала я, однако ничего не началось. Юрий обнял меня, как плюшевую игрушку во сне обнимают дети, и, слегка похрапывая, заснул. Во сне его лицо стало совершенно другим, оно расслабилось, и пухлые губы стали по-детски беззащитными, как у моего любимого в детстве резинового пупсика. Я лежала тихо, боясь пошевелиться, и думала о том, что мне, наверное, снится сон. Я лежу в позолоченной кровати, на шелковых простынях в квартире на Тверской улице… Мне все это снится — джакузи, розы и эта квартира. Как странно! Как груб был со мной интеллигентный якобы Алексей Смирницкий, не пожалел меня, не пощадил, еще и обругал «ледяной бабой». А этот… Он же бандит и должен быть грубым и безжалостным. А он — нежный, романтичный, трепетный… Как странно! Нет, так не бывает.
Надо ехать к себе. Хватит спать. Я попыталась осторожно высвободиться из его объятий, но он тут же проснулся.
— Куда это ты собралась на ночь глядя? — спросил сердито.
— Домой пора.
— В Бирюлево свое попрешься? Нет уж, считай, что я тебя похитил. Что тебе там, медом намазано, в Бирюлеве? Поспишь у меня спокойненько, я приставать не буду. Только пожрем чего-нибудь вместе — и байки.
— Я не могу остаться.
— Аргументы, мадемуазель?
— Во-первых, у меня нет зубной щетки и расчески. Во-вторых, я обещала дедушке купить курицу и суп сварить. Он сидит там голодный без меня.
Юрий захохотал глубоким утробным смехом. Он напоминал мне Гаргантюа.
— Ща все будет, не ссы в компот, там повар ноги моет. — Он вышел в кабинет и позвонил кому-то по телефону.
Примерно через час в квартиру вошел шофер Коля. В руках у него был огромный пакет, где оказались три новые зубные щетки «Софт», «Медиум» и «Хард», изысканная расческа для волос со стразами, ночная шелковая рубашка и пеньюар из «Дикой орхидеи» небесно-голубого цвета, пачка разноцветных ватных шариков для снятия макияжа, бирюзовые домашние туфли на каблучках, с пушистыми помпонами.
— Аньк, деда своего предупреди, что к нему продуктовый заказ привезут, чтоб не обделался от страха, — приказным тоном скомандовал Юрий.
Я предупредила дедушку, а когда позвонила ему около одиннадцати часов, то дед с жаром стал перечислять, что какой-то симпатичный крепкий парень привез целую кучу продуктов, включая не только курицу, но и эскалопы, клубнику, разноцветные спагетти, соки и еще кучу всего, на что можно потратить все пенсии за год.
— Ну, Анютка, не обессудь: поем без тебя. За какие такие заслуги тебе продуктовый заказ выдали?
— Это просто премия за обслуживание ВИП-клиента.
— Что, укол ему сильный сделала?
— Ага. Очень сильный. Спи спокойно. Я в больнице переночую. У меня что-то типа дежурства.
Довольный дедушка не заподозрил подвоха и дал отбой.
Юрий ловко и быстро приготовил свиные отбивные и салат. Мы сели за стол, и он попросил меня достать пиво из холодильника. Я открыла дверцу и увидела на средней полке пистолет. По-моему, самый настоящий.
— Что это там лежит? — спросила я с ужасом, наливая ему пиво.
— А, глазастая… Рассмотрела. Это — «беретта». Ты не бойся, у меня везде пистолеты валяются, на всякий случай. Работа у меня такая опасная. Если вдруг менты или еще кто непрошеный заскочит на огонек, я сразу к холодильнику шасть — и дуло на них. В ванной комнате лежит «TT», а в спальне — «макаров». Так что не бойся, не удивляйся и никуда ничего не перекладывай. А лучше не трогай вообще. И сабли и мечи у меня тоже не макетные, а во вполне рабочем состоянии.
Мы поели, он закурил.
— Аньк, даже не пойму, чего ты мне так понравилась. Ведь ты же совсем не красавица, не обаятельная никакая. Милая ты, что ли, какая-то… Не пойму. Хорошо мне с тобой, просто как-то, спокойно. Хочешь, расскажу тебе о своей жизни? Как дошел до жизни такой?
Я кивнула. Он начал рассказ:
— Я воспитывался в обычной, рядовой семье. Типа твоей. Отец — мастер на заводе, мать — парикмахерша в салоне. Жили дружно, нормально, летом как у всех — отправляли меня в деревню к бабушке под город Чехов. Пошел в школу. Мать у меня умерла от тромба. Внезапно, прямо на работе. Так что я тоже сирота наполовину, почти как ты.
— А сколько тебе было тогда?
— Восемь. — Юрий закурил и долго молчал, пуская колечки дыма. — Отец долго не женился, работал как зверь. Стал мастером, потом директором завода. Бил меня смертным боем. Он — целый день на работе. Я — с бабкой, он ее из деревни перевез. Только я не слушал старуху совершенно, откровенно посылал и делал свои дела. Учился плохо, зато с ребятами во дворе у меня все было хорошо. Компания сложилась, пацаны нормальные. Потом стал учиться в школе официантов и метрдотелей. Практика у нас проходила в ресторане «Прага». Мне казалось, что официанты — самые богатые люди, на дорогих машинах ездили, всегда при деньгах. Но работа мне была не по нраву — подай, принеси. Я уже тогда стал шмотками приторговывать. Фарцевать стал, валютные штуки всякие, сама знаешь, как тогда было. Однажды пошли на дискотеку в наш ДК, а там нашего пацана обидели, мы стали драться. Одного пырнули ножом, он умер. Нож нашли у меня. Только я его не убивал. Я всегда ножи с собой носил, на всякий случай, только этот был не мой, и я его не убивал. Веришь мне?
