Элизабет Биварли - Спутница звезды
Ухмыляясь, Джеймс лениво покрутил ножку бокала. В его томных глазах горело вожделение.
— Город? Ого! Верно, и цена за услугу возрастет, а?
Кирби, будто не услышав его последнего замечания, подалась вперед.
— Мы… э-э… комитет, то есть… кажется, мы остались без оберцеремониймейстера космического парада, и…
— Вы остались без церемониймейстера? — прервал ее Джеймс. — Как вы могли остаться без него?
— Тут не наша вина, — заверила она его. — Руфус…
— Руфус?
— …получил более привлекательное предложение. Вот и все.
— Руфус? — повторил мистер Неш. — Интересно, сколько мужчин сейчас носят имя Руфус?
— Руфус Лейдло, — уточнила девушка. Мысленно она обозвала себя дурой, поняв, что фамилия ничего не скажет Джеймсу, если, конечно, он не большой поклонник рекламы слабительного средства. — Он актер. Из местных. Поехал на Запад, стал звездой большой величины и…
— Мне не известна ни одна крупная звезда по имени Руфус Лейдло, — встрял Джеймс, — а уж поверь мне, я знаю многих.
Мисс Коннот тут же забыла о своей миссии.
— Руфус Лейдло… э-э… он подает большие надежды, — промолвила Кирби, пытаясь не ежиться в кресле от смущения.
— Где он играл?
— Он… э-э… он начинал с роли танцующей банки кукурузной водки в рекламе местной ассоциации производителей кукурузы.
В ответ Джеймс не проронил ни слова. Подняв голову, она увидела, что он изучающе смотрит на нее с таким выражением, будто гадает, говорит она серьезно или шутит.
— Его показывали на всю страну и в рекламе слабительного средства, — поспешно бросилась Кирби на защиту Руфуса.
— Ясно, — пробормотал Джеймс.
— И… и недавно он получил прекрасное предложение: ему предложили большую роль. Вот почему он не может быть оберцеремониймейстером. Ему предложили сыграть говорящие хлопья в ролике, рекламирующем новую пачку овсяных хлопьев.
— Говорящие хлопья, — повторил мистер Неш.
Кирби, утвердительно кивнув головой, вновь приступила к выполнению своего задания.
— Вот, — начала девушка, — ради предложенной роли Руфус бросил нас. И теперь нам нужен мужчина, который бы согласился побыть на космическом параде оберцеремониймейстером. Мы бы, конечно, предпочли кого-нибудь из местных, но у нас в городе, кроме Руфуса, нет знаменитостей. Ну, за исключением Дайрдри Мэхони. Однажды она была в нашем штате королевой кукурузы. Однако она уже выступала в роли оберцеремониймейстера на рождественских парадах. Трижды. И как нам быть? Вот если бы вы согласились занять место Руфуса?..
Разглядывая сидящую напротив Кирби, Джеймс едва прислушивался к ее словам. Его слишком занимало то, как пламя свечи отбрасывает золотистый отсвет на ее волосы и кожу, как ее глаза темнеют всякий раз, когда девушка бросает на него взгляд, как легкое белое платье прекрасно сочетается с кожей цвета слоновой кости. Слабый аромат лаванды, исходивший от Кирби, кружил ему голову, а смоченные вином губы и порозовевшие щеки сводили его с ума.
Теперь мистер Неш твердо знал, что к концу его пребывания в Эндикотте девушка будет ему принадлежать.
— Прости, — произнес он, когда мисс Коннот замолкла. — Что ты сказала? Я отвлекся.
— Я… э-э… — начала девушка и остановилась. Попытавшись взять себя в руки, и, судя по всему, не без успеха, она заговорила снова: — От имени организационного комитета и горожан Эндикотта я предлагаю вам выступить на космическом параде в качестве оберцеремониймейстера.
Джеймс настороженно посмотрел на нее. Она, верно, рехнулась, коль полагает, будто он ответит ей согласием. Он всячески избегает появления на публике. Его портреты и так постоянно оказываются на обложках бульварных журналов, где его здорово клюют за то, что он кочует из одной телевизионной программы в другую. И тем не менее девушка просит его усесться на огромную платформу из папье-маше и махать толпе, пришедшей поглазеть на него.
Черта с два!
Однако в следующую минуту мистер Неш, к собственному изумлению, осведомился:
— Что входит в обязанности церемониймейстера?
Кирби вместо восторга, что его заинтересовало ее предложение, испытала легкое разочарование. Недовольно вздохнув, она нахмурилась и промолвила:
— О, не так уж и много. Вы будете гвоздем фестиваля. Только и всего.
— Нельзя ли подробнее?
Неопределенно пожав плечами, она проговорила:
— Ну, во-первых, в космическом параде… им в воскресенье откроется фестиваль. Кроме того, вот наиболее значимые мероприятия: танцы в честь кометы, космический пикник в парке, бег по орбитам Кастора и Поллукса, перетягивание каната на Тритоне, марафон по Млечному Пути и регата. Это самые крупные мероприятия.
Продолжая вертеть в руке ножку бокала, мистер Неш смотрел, как переливается в нем бледно-золотистая жидкость, и удивлялся тому, что не отверг с ходу ее предложение. Он явился в Эндикотт, чтобы воочию увидеть Боба, наблюдать за ним в телескоп и, проведя несколько недель в полном одиночестве, отдохнуть от приемов, беспрерывно устраиваемых этим летом.
Дав согласие Кирби, он опять обрекает себя на вмешательство посторонних в его жизнь. Толпа и пресса съедят его живьем, а когда безумное пиршество закончится, от него ничего не останется. Такова цена за его образ жизни. Он всегда на виду, у него нет тайн, нет достойных доверия друзей, нет родного очага. И все в мире — все! — полагают, будто он душой и телом принадлежит только им.
А он-то надеялся отдохнуть в Эндикотте! Джеймс никому не сказал, куда поехал. Он собирался безвылазно просидеть три недели у окуляра телескопа в своем гостиничном номере.
Тогда, в первый день пребывания в городе, он навел трубу телескопа не на комету, а на совершенно другое, но тоже божественное тело, точеные линии которого превосходили все виденное им. Увидев Кирби, Джеймс не мог выкинуть из головы ее образ. Она напоминала Венеру, вечернюю звезду. Прекрасная, неземная, недостижимая и в то же время такая горячая, что в тысячную долю секунды способна растопить сердце мужчины. Сам того не сознавая, он словно по орбите вращался вокруг нее.
Теперь же она просит его о совершенно немыслимом. О том, что оторвет его от созерцания кометы и в последующие три недели подвергнет угрозе само его существование. Тем не менее ему по-прежнему не давал покоя один вопрос.
— А какова твоя роль при оберцеремониймейстере, Кирби?
От этого вопроса, произнесенного приглушенным голосом, ее кожа в вырезе платья побагровела.
— Я… э-э… — запинаясь, пробормотала мисс Коннот. — Моя… гм… в комитете я отвечаю за… гм… радушие.
