Мерлин Лавлэйс - Строптивая невеста
– Мисс Сен-Себастьян, все-таки я настаиваю, что вам не стоит беспокоить посла из-за такой ерунды.
По натуре легкая и общительная, Джина никогда не думала, что кому-то удастся по-настоящему вывести ее из себя. Какой же наивной она была!
– Слушай, ты, нахал невоспитанный, может, тебе и кажется, что ребенок посла – это не заслуживающая внимания ерунда, но что-то мне подсказывает, что сам он с тобой не согласится. Осмотр в следующий четверг в три пятнадцать. Конец разговора.
Как и договаривались, Джина приехала в клинику доктора Мартинсон за полчаса до назначенного времени, чтобы уладить последние формальности и подписать бумаги. Ни от Джека, ни от его нахального помощника вестей не было, так что, войдя в приемную и не увидев знакомого лица, она даже не удивилась.
А вот непонятно откуда взявшееся разочарование ее неприятно удивило. На Джину разом навалилось столько дел и обязанностей, что она совсем не думала о тех смешанных чувствах, что вызывал в ней Джек Мэйсон. Если, конечно, не считать тех мгновений, когда она в счастливом изнеможении валилась на кровать, жалея, что ей не с кем поделиться очередным прожитым со смыслом днем. Или когда ее тело, слава богу пока еще весьма осторожно, напоминало, что в нем поселился новый жилец. Или когда ей случалось хотя бы мельком заметить высокого загорелого мужчину.
– Не глупи, – устало твердила она себе, подписывая целую стопку бумаг. – Мировая безопасность требует его неустанного внимания.
Она так яростно скрипела ручкой по бумаге, что даже не услышала, как хлопнула дверь.
– Отлично, я не опоздал.
Чувствуя, как внутри ее бьется бешеная радость, Джина резко обернулась:
– Джек! Но я думала… Викерс сказал…
С чего она вдруг расплакалась? У нее получается решать все рабочие проблемы с уверенной улыбкой на губах, но стоит ей оказаться рядом с этим мужчиной, как она превращается в какую-то размазню и плаксу. Уже давно пора взять себя в руки.
– Викерс пересказал мне ваш разговор, – объявил Джек, с улыбкой усаживаясь в соседнее кресло.
– А кто его просил наглеть? С беременными вообще лучше не связываться.
– Хорошо, я запомню.
Любуясь знакомым до малейшей черточки лицом, Джина вдруг почувствовала легкий укол совести.
– Тебе не следовало приезжать, Викерс сказал, что ты всю неделю занят на мегаважном заседании.
– Последний действительно важный вопрос мы обсудили сегодня утром, так что мне осталось лишь ознакомиться с отчетом и либо окончательно все утвердить, либо внести какие-то дополнения. Все это можно делать и по защищенной почте. А это значит, – Джек забрал у нее пачку бумаг и принялся внимательно их изучать, – мне не обязательно сразу же возвращаться в Вашингтон. Ты вот здесь не расписалась.
Не глядя накарябав подпись, Джина изо всех сил старалась не думать о том, что он только что сказал. Все равно ничего не получится.
– Если у тебя нет никаких планов, то я хотел бы пригласить вас с герцогиней на ужин.
Или все-таки получится? Даже от такого простого предложения ее сердце забилось в два раза быстрее.
– Нет, сегодня я точно не смогу. Я по уши занята подготовкой золотой свадьбы, даже сюда с трудом вырвалась.
– А завтра?
Джина чувствовала, как внутри ее растет какая-то смутная надежда.
– А разве тебе не нужно возвращаться в Вашингтон?
– Ну, вообще-то я велел Дейлу освободить мне все выходные.
– Ничего себе! Представляю, как он обрадовался.
– На самом деле он вовсе не так плох, как тебе кажется. Просто у вас разговор не заладился.
– Что-то я сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь сумею найти с ним общий язык. Давно он, кстати, на тебя работает?
– Пять лет.
– И тебе еще никто ни разу не говорил, что он не в меру назойлив и высокомерен?
– Нет.
– Ну, значит, я буду первой. – Скорчив гримаску, Джина все же решила добавить: – Или он так нелюбезно со мной общался, потому что все время думал, что начнется, когда обо мне пронюхают фотографы. Наверняка на меня слетится целая стая.
– Наверняка. – Джек слегка поморщился. – Может, тогда и ты сама заговоришь немного иначе.
– Иначе? И как же это, если не секрет, господин дипломат?
Похоже, Джек все же что-то почувствовал и сразу сдался:
– Извини, я не хотел быть таким напыщенным кретином.
Этого хватило, чтобы слегка пригладить Джине встопорщенные перышки.
– И ты меня извини. Я понимаю, что из-за меня тебя ждут определенные неприятности, и постараюсь их не усугублять.
– Во всем этом положении меня не устраивает лишь то, что я не в состоянии убедить невероятно прекрасную и столь же невероятно упрямую мать моего ребенка выйти за меня замуж. Все остальное не так уж и важно.
Как же ей сейчас хотелось поверить этим словам! Вот только Джина уже давно не была наивной дурочкой и кое-что понимала в этой жизни. Слегка закусив губу, она наконец-то решилась задать вопрос, мучавший ее еще в Швейцарии:
– Джек, скажи мне честно. Это как-то отразится на твоей карьере?
– Нет.
– Ну, может, в Министерстве иностранных дел это и не так важно, но потом? Я не раз слышала, что у тебя вполне неплохие шансы на президентское кресло в самом недалеком будущем.
– Послушай, Джина, – ухватив девушку за подбородок, Джек осторожно заставил ее посмотреть прямо на себя, – мы встретились, понравились друг другу и захотели немного побыть вместе. Ни у тебя, ни у меня ни тогда, ни сейчас не было никаких связей и обязательств, так что наша встреча касается только нас и нашего будущего ребенка.
– Ничего себе, – выдохнула Джина. – Вот это речь, господин дипломат. Похоже, тебе действительно пора перебираться в Овальный кабинет. Во всяком случае, на мой голос точно можешь рассчитывать.
Джек легонько провел большим пальцем по ее щеке:
– Я бы предпочел увидеть твою подпись на бумаге, объявляющей нас мужем и женой.
Может… может, действительно пора перестать упрямиться? В конце концов, могла же она ошибаться… Он ее не любит? Ну и что с того? Зато он совершенно определенно ее хочет, а сама она хочет его. Да и ребенок наверняка поможет им найти общий язык…
Джине вдруг стало стыдно. Ну что она за мать! Как можно наваливать все свои проблемы на плечики еще нерожденного малыша?
– Мы все это уже обсуждали. – Джина слегка отстранилась, высвобождаясь из его рук. – И хватит об этом.
В карих глазах вспыхнуло удивление, но очень скоро оно сменилось чем-то непонятным. Разочарованием? Раздражением? Джина еще не успела решить, что бы это могло быть, как пришла медсестра.
– Сен-Себастьян?
– Это я.
– Прошу вас, следуйте за мной. Я вас взвешу, измерю рост и провожу в кабинет, где вас осмотрит доктор Мартинсон.
