Морин Чайлд - Всё получится!
Так-с. Нора внутренне поежилась: наверное, сначала ей надо было обсудить этот вопрос с Майком. Но, с другой стороны, его здесь нет, здесь только она, так что, скорее всего, проблем не возникнет – они ведь не пекут печенье на открытом огне. А впрочем, подумала она, взглянув на вымощенный кирпичом пол, пожалуй, неплохо было бы развести костерок...
– Значит, нам остается ему сказать, как ты хорошо поработала, правда?
Эмили ответила улыбкой, выражавшей полнейший восторг, и Нора решила, что радость Эмили стоит того, чтобы потом выслушать любые претензии Майка.
И все-таки Майк... Он-то куда запропастился, черт побери? Нора торчит на ранчо уже два часа, а его нет как нет. Когда Нора приехала, Эмили была под присмотром Донны Диксон, жены старшего работника фермы. Эта женщина (кстати, на восьмом месяце беременности) была рада передать Норе заботы о ребенке, отправиться домой и прилечь.
Оставшись вдвоем, Нора и Эмили поиграли в две игры, раскрасили картинки, затем уселись пить чай в обществе любимых кукол девочки. Когда чаепитие подошло к концу, Эмили повела Нору на экскурсию по дому, и Нора, к своему удивлению, отметила, что обстановка везде самая спартанская. За исключением спальни Эмили, о которой могла бы мечтать любая девочка.
Стены в комнате Эмили были выкрашены в мягкий голубой цвет, стояли книжные шкафы, где классические сочинения соседствовали с книжками для чтения на ночь. И, разумеется, куклы и всевозможные плюшевые звери. Но во всех прочих помещениях была лишь самая простая мебель, и ничто не носило признаков человеческого тепла. В самой большой комнате Нора увидела два дивана, по виду вполне удобных, и потертое кресло напротив большого камина. В ту же минуту в голове у нее завертелись мысли, каким образом можно сделать уютным это обширное пространство. Прежде всего потребуется сколько-то галлонов краски и некоторое воображение.
А вот кухня просто-таки взывала к ней. Здесь можно было развернуться как угодно. Бежевые стены и грубые шкафы буквально вопили о вмешательстве заботливой руки. Нора представила, как бы она тут все переделала, и у нее почти потекли слюнки и зачесались руки. Да разве это ее заботы? Майк не приглашал ее обустраивать его дом. Он вообще ее не приглашал, она в прямом смысле навязалась ему.
– А печенье уже готово?
– А? – Нора с трудом вернулась из мечты в действительность. – Ах да, печенье. Пойдем-ка проверим.
Девочка соскочила с табуретки и устремилась к плите.
– Не трогай! Горячо.
Эмили, буквально приплясывая на месте, все-таки сжала левой рукой правую, словно удерживая себя.
Нора, улыбаясь, натянула рукавицу и открыла дверцу духовки. Наградой ей был жаркий, вкусный запах горячего шоколадного печенья.
– Готово, – объявила она, вытаскивая противень.
Через несколько секунд новая порция печенья была разложена на противне, и дверца духовки снова захлопнулась.
Эмили с глубоким вздохом подняла глаза на Нору.
– А можно попробовать?
Любой здравомыслящий взрослый сказал бы: нет, конечно, только после обеда, нельзя перебивать аппетит. Мать Норы, например, твердо стояла на позиции «никаких перекусов». Но ответить отказом этим сверкающим зеленым глазам было выше сил Норы.
– Конечно, можно, – произнесла она. – Мягкое, теплое печенье – это же самое вкусное на свете.
Эмили задержала дыхание и выдохнула только тогда, когда Нора взяла печенье с подноса и протянула ей.
– Осторожно, оно горячее.
– Хорошо. – Эмили с чувством откусила, подождала, пока Нора возьмет свой кусочек, и сказала с улыбкой: – У-у, как хорошо!
– Отлично, – согласилась Нора.
Она развеселилась, когда на губах у девочки появились шоколадные крошки, а в глазах сверкнула гордость. Ох, бедняжка, нет у нее мамы, чтобы разделить с ней радость ее побед. И отец... Как ни любит он дочь, он привык слишком много работать. Ну да, днем у Эмили есть Донна, но теперь жена старшего работника отдает все внимание не ей, а собственному будущему ребенку. Нора ощутила легкий укол в сердце и только проговорила мягко:
– Ты хороший кондитер.
– Правда? – Девочка отерла свободную руку о фартук, доходивший ей почти до самых ступней. – Так я могу сказать папе, что я – хороший кондитер?
– Нисколько не сомневаюсь, ему это понравится, – заверила Нора, а себе напомнила, что ей необходимо лично убедиться в том, что Майк будет рад достижениям дочери.
– Может, еще немножко сделаем?
Нора засмеялась, поднялась и провела рукой по лбу девочки, откидывая шелковистые соломенные пряди.
– Давай сначала с этими закончим, хорошо?
– Хорошо.
Эмили вновь вскарабкалась на табуретку, занимая свое место у дубовой кухонной тумбочки. Аккуратно, как учила ее Нора, она принялась накладывать тесто – ложку за ложкой – на новый противень.
Нора одновременно следила и за ребенком, и за окном кухни. А сумерки между тем сгущались. Она видела в отдалении освещенные окна Рика и Донны. Она-то привыкла к виду из собственных окон – к уличным фонарям и фарам проезжающих автомобилей. Здесь же, на окраине города, темнота казалась более полной. Более... черной. Она пересекла кухню и раскрыла заднюю дверь, чтобы впустить свежий вечерний воздух.
Пугающую тишину нарушала только песенка Эмили. Наверное, эта тишина должна была бы показаться Норе пугающей, а она находила в ней что-то... чарующее, что-то мирное, наполнявшее здешнюю атмосферу – этот молчаливый дом, открытую равнину, едва ли не волшебную...
Нора взглянула на часы.
Где же все-таки Майк и долго ли еще ждать, когда он вернется домой?
А Майк тянул время, пока не стало слишком темно, чтобы еще чем-нибудь заняться. Рик, его старший работник, завершил свои труды больше часа назад и отправился в маленький домик, где он проживал со своей беременной женой. Ему хорошо, от него не ждут выполнения поручений не вполне обычного свойства.
На темно-фиолетовом небе заблестели первые звезды. Майк снял шляпу, провел ладонью по волосам – домой все равно придется возвращаться. И не только потому, что там его ждет Нора, очень скоро и Эмили начнет тревожиться.
Он влез в кабину грузовика, не спеша захлопнул дверцу и включил зажигание. Если задержаться еще, понадобится спальный мешок. Да и с какой стати позволять Норе выживать его из собственного дома? Майк включил фары, и грузовик тронулся. Шуршание колес мешало сосредоточиться.
– Идиот, – проворчал Майк, кладя локоть на бортик открытого окна, – это всего-навсего Нора Бейли, ты ее много лет встречаешь по крайней мере дважды в неделю. С чего ты теперь боишься оказаться с ней в одной комнате?
