Ким Лоренс - За неделю до любви
— Надеюсь, вы привезли с собой смену одежды.
Ее улыбка заставила его… Впрочем, дело было даже не в улыбке. Джанни поймал себя на том, что он хочет поцеловать эти чувственные губы. Вонзив вилку в кусок бекона, мужчина нахмурился. Уже не первый раз он обнаруживает, что его влечет к неподходящей женщине. Слово «неподходящая» в его представлении означало любую женщину, которая намеревалась получить от него больше, чем он мог или хотел ей дать. Но еще никогда Джанни не встречал женщину, которую его тело желало бы с такой силой, как эту рыжеволосую красотку.
Да, он с удовольствием снова увидел бы ее обнаженной, но этого не будет.
Довольно того, что он мало видится со своим сыном, а еще работа… Джанни слегка покачал головой, запрещая своим мыслям устремляться в опасном направлении. Вдобавок ко всем его проблемам не хватает только закрутить роман и получить осложнения, которые этот роман обещает.
А с Мирандой осложнения возникнут, можно не сомневаться.
— В чем дело? — спросила она, махнув вилкой в его сторону, так как была не в силах игнорировать пристальное внимание Джанни. — Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что неприлично и грубо смотреть на человека так долго? — Миранда поджала губы, негодуя на себя за то, что остро реагирует на все, связанное с практически незнакомым мужчиной.
Джанни уперся локтями в стол.
— Мне еще не приходилось видеть, чтобы женщина вашей комплекции поглощала столько еды, — сообщил он, наблюдая за тем, как Миранда воткнула вилку в омлет с золотистой корочкой.
— У меня быстрый метаболизм, — с некоторой резкостью ответила она.
Стало настоящим облегчением то, что Лайам уронил стакан с соком и тревожащие ее темные глаза обратились на мальчика.
Когда Лайам закончил завтрак, Джанни велел ему отправляться во внутренний двор, а сам налил себе еще чашку кофе.
Миранда собрала тарелки и поставила их в посудомоечную машину. Кожей ощущая присутствие Джанни, она убрала кувшин с молоком в холодильник. Воздух уже прогрелся, и, если верить прогнозу, день обещал быть недождливым и теплым.
Миранда постаралась скрыть радость и обратилась к Джанни:
— Могу приготовить сэндвичи для вашей дальнейшей поездки.
— Поездки? — эхом отозвался он, не сводя глаз с мальчика, бегавшего за курами по вымощенному булыжниками двору.
— Ну, я полагаю, вы хотите вернуться… — Ее плечи поднялись, и она закончила про себя: «Откуда бы вы ни приехали».
— Ваше предположение ошибочно, — протянул Джанни, повернул голову к ней и бросил на нее взгляд — ледяной и оценивающий. За прекрасной внешностью и обаянием скрывался, как поняла Миранда, холодный человек. Эта холодность пропадала лишь тогда, когда он смотрел на своего сына.
От этого взгляда по ее спине пробежала дрожь. Потребовались значительные усилия, чтобы разорвать визуальный контакт.
— Зовите меня Джанни. Женщины, которые делили со мной одну постель, обычно так и делали.
Чувствуя себя неловко, Миранда поежилась. Румянец залил ее щеки.
— Они приглашали… — Она подняла брови. — Полагаю, они сами приглашали вас?
— Кажется, вас интересует моя сексуальная жизнь?
Увидев его оценивающий и не совсем доброжелательный взгляд, Миранда сузила глаза.
— Я всего лишь предполагаю, каким отличным примером для подражания вы являетесь… Ваш сын…
В мгновение ока лениво-насмешливое выражение его лица сменилось на враждебное. Джанни сощурил глаза. Этот человек с переменчивым настроением, со страхом поняла Миранда, может быть беспощадным врагом.
С таким человеком лучше не ссориться. Однако девушка не смогла удержаться и добавила:
— Впрочем, возможно, вы лишь воскресный папа.
Его подбородок стал каменным.
— Я не воскресный папа. Я отец на полный день, но тем не менее не знаю, любит ли мой сын яйца.
— А как насчет его матери? — Миранда умолкла, обвиняя себя в бесчувственности. — Ведь у Лайама есть мать? Я хочу сказать, она… жива?
— Сэм жива, просто она не… Она контактирует с Лайамом, но основная забота о сыне лежит на мне.
Контактирует?
От этого слова Миранду пробрала дрожь.
— Как это ужасно для нее! — По ее мнению, бесчеловечно лишать мать постоянного общения с ребенком. А оставить своего ребенка… Конечно же ни одна женщина в здравом уме не пойдет на это добровольно. Миранда ощутила ужас и боль. — Бедный Лайам…
В темных глазах Джанни сверкнул огонь. Услышав обвинение в свой адрес и прочитав порицание в устремленных на него больших глазах, мужчина возмутился.
— Лайам не нуждается в вашей жалости, — прорычал он. — И Сэм тоже. С моей стороны не было никакого насилия. Заботу о сыне я взял по воле обстоятельств. Мать Лайама не захотела нас… — Джанни плотно сжал губы.
Боже, что он делает? Миранда не первый человек, выдвинувший такое предположение, но первый раз он почувствовал необходимость оправдаться.
Наконец молчание было прервано.
— Прошу прощения, — невнятно пролепетала она.
— За что? — пророкотал Джанни. — За то, что суете нос не в свое дело?
Миранда инстинктивно поняла: этот мужчина никогда не простит ее за то, что она разглядела его суть. Обаятельный мачо — всего лишь фасад, за которым он прячется. Невозможно было представить, что Джанни нуждается в ее сочувствии, однако она сочувствовала ему. Куда безопаснее рассматривать его в качестве знойного сексуального соблазнителя. Как только он уедет, вместе с ним испарится и физическое желание, которое Джанни вызывал в ней.
Когда это произойдет, она вернется к кормлению козы. И что? Снова будет жалеть себя? Разве не этим она намеревалась заняться? Внезапно Миранду охватило чувство вины, и она закрыла глаза. Она не вспоминала о Тэм и Оливере все утро!
— Это не мое дело.
— Так и есть, — отрывисто ответил Джанни.
Его тон почему-то ее задел.
— Когда вы планируете выехать?
Что касается ее, то чем скорее, тем лучше.
— Я же сказал: мы не собираемся никуда уезжать.
Миранду охватил ужас.
— Но вы не можете здесь остаться.
Брови Джанни приподнялись, придав его лицу сходство с сатиром. Она и раньше подмечала это сходство.
— Не-е-ет? — протянул он.
— Это будет… неприлично.
Джанни наблюдал, как Миранда пытается чопорно поджать губы. Попытка не удалась.
— Какая прелестная викторианская манера.
Она не отреагировала на издевку.
— У меня талант создавать неприличные ситуации, — заметил он.
Его взгляд тем временем обрисовал контуры ее чувственных губ, и весьма эротичные картины пронеслись в голове Джанни.
