Тесса Рэдли - Опаловая подвеска
– Мама! Мама… – отчаянно произнес Дэймон. – Ты меня слышишь? – Он провел дрожащей рукой по волосам. – Нет, не отвечай. Поезжай в больницу. Встретимся там.
Закончив разговор, он повернулся лицом к Ребекке. Его глаза казались огромными на побледневшем лице.
– Я должен вернуться в Окленд. Моя мать… – Он не договорил и снова запустил руку в волосы.
Ребекка почувствовала себя ужасно. Дэймон не лгал. Все это время, потраченное на пустые уговоры, он мог провести в Окленде с больной матерью.
Что, если Соула умрет? Что, если Дэймон не поспеет вовремя и больше никогда не увидит свою мать?
Ребекка никогда бы себе этого не простила! Если Соула умрет, кто утешит Дэймона? Он всегда заботился о своей семье, а кто позаботится о нем?
Полная раскаяния и сожалений, она подошла к нему и коснулась его руки. Он вздрогнул.
– Дэймон, я поеду с тобой. Я позабочусь о… о… свадьбе Савваса.
Где-то на задворках разума Ребекки промелькнула ужасная мысль о том, что, если Соула умрет, никакой свадьбы не будет. По крайней мере, до окончания траура. Пожалуйста, Господи, взмолилась Ребекка, пусть Соула живет и отпразднует свадьбу Савваса.
Особняк Астериадесов нисколько не изменился, подумала Ребекка, когда несколько часов спустя они с Дэймоном подъехали к нему. Фары автомобиля осветили аккуратно подстриженные живые изгороди и большие вазоны с цветами.
Перед отъездом из Тохунги Ребекка сделала пару важных звонков. Миранда пообещала присмотреть за кондитерской до ее возвращения. Доктор заверил ее, что поездка не повредит здоровью Ти Джи.
По дороге в Окленд Дэймон без конца звонил Саввасу и доктору, чтобы узнать о состоянии матери. Хотя брат уверял его, что Соула находилась в хороших руках и угроза повторного инфаркта миновала, он, несмотря на внешнее спокойствие, был крайне напряжен. Ребекка чувствовала: ему очень тяжело. Дэймон уже потерял отца и теперь боялся потерять мать.
Господи, как же она ему сочувствовала! Впервые в жизни Дэймон столкнулся с чем-то, что ему было неподвластно. А она не могла спокойно смотреть, как он страдает.
Сейчас, глядя на внушительный фасад в георгианском стиле, уходящий в черное небо, Ребекка содрогнулась. И дело тут было вовсе не в прохладном ночном воздухе. Этот дом полон воспоминаний, которые она отчаянно пыталась стереть из памяти. Флисс некоторое время жила здесь вместе с Дэймоном. Даже пожилой мужчина, доставший из багажника ее чемоданы, был ей знаком – Джонни, дворецкий Дэймона.
– Сюда.
Услышав голос Дэймона, Ребекка повернула голову. Ти Джи дремал у него на плече.
– Я возьму его, а ты отправляйся в больницу, – сказала она.
Но Дэймон продолжил подниматься по лестнице.
– Не бойся, я не уроню твоего малыша. Я покажу вам ваши комнаты, а затем поеду в больницу. Саввас сказал, что мама сейчас крепко спит.
Войдя в дом, Ребекка обнаружила некоторые перемены в интерьере. Она остановилась и в замешательстве уставилась на три коридора, расходящиеся в разные стороны из просторного фойе с блестящим мраморным полом. Она узнала лестницу, ведущую в комнаты Соулы, но старый ковер был заменен новым, более светлого оттенка.
– После того, как у мамы случился инфаркт, я сделал ремонт в крыле, которое раньше занимали мы с Саввасом, и переселил ее туда, чтобы ей не нужно было подниматься по лестнице.
Ребекка узнала прежнего Дэймона, заботливо относящегося к своим близким. Он направился к лестнице.
– До свадьбы Деметра будет жить в одной из маминых комнат.
– А где будем жить мы с Ти Джи? – спросила Ребекка.
– В моих комнатах.
– Т-твоих комнатах? – пролепетала молодая женщина.
Дэймон остановился на лестничной площадке.
– После ремонта мы с Саввасом переместились наверх, в прежние мамины комнаты. Но Саввас переехал в дом, в котором они с Деметрой будут жить после свадьбы, так что его комнаты теперь свободны.
Ребекка проследовала за ним по хорошо освещенному коридору, левая стена которого была стеклянной. За ней во дворе сверкала темная гладь воды.
Дэймон перехватил ее взгляд.
– Я заменил старый бассейн более практичным.
Ребекка вспомнила вычурный бассейн, соединенный с искусственными водопадами и фонтанами, украшенными нелепыми статуями. У прежнего владельца дома был ужасный вкус.
– Ты по-прежнему плаваешь?
– Каждое утро.
Ребекка отметила про себя, что в это время ей будет лучше оставаться в своей комнате. Затем она вспомнила о том, что Ти Джи очень любит воду.
– Бассейн огорожен?
– К нему можно пройти только через дом и калитку в саду. Я распоряжусь, чтобы ее закрыли.
– Спасибо.
– Вот здесь вы будете жить. – Он открыл дверь в комнату, отделанную в спокойных кремовых тонах. Шторы из тяжелого дамаста прекрасно сочетались с покрывалом цвета слоновой кости. На стене висела картина, изображающая белые лилии на спокойной глади пруда.
– А где будет спать Ти Джи?
– Вон там.
Она проследовала за ним в соседнюю комнату, было маленькое помещение, первоначально служившее гардеробной. Сейчас здесь стояла кровать, застеленная свежими накрахмаленными простынями. На полу лежало множество разнообразных игрушек.
Ребекка отогнула одеяло, и Дэймон так осторожно положил Ти Джи, что тот не издал ни звука. Она сняла с малыша сандалии и накрыла его одеялом.
– Есть комнаты побольше, но я подумал, что ты захочешь, чтобы твой сын был рядом с тобой.
– Спасибо. – Его заботливость удивила Ребекку. Ее взгляд задержался на игрушках. – Но тебе не стоило так беспокоиться.
– Пустяки. На покупку всего этого у Джонни ушло меньше часа. Я хочу, чтобы, пока вы находитесь в Окленде, твой сын ни в чем не нуждался. Я не разорюсь, если куплю несколько игрушек для Ти Джи. – Он пожал плечами.
У Ребекки сжалось сердце. Этот жест был ей до боли знаком.
Молодая женщина выпрямилась, желая как можно скорее покинуть маленькое тесное пространство, вернулась в спальню и подошла к окну. Отодвинув тяжелые шторы, она уставилась в ночную темноту.
Внизу во дворе в длинном узком зеркале бассейна отражался диск луны. Из сада доносился аромат жасмина и цветов апельсиновых деревьев.
– Мне нужно ехать в больницу, а ты пока устраивайся, – хрипло произнес он.
– Спасибо.
Но Ребекка не услышала ни звука шагов, ни щелчка запора закрывающейся двери. Она обернулась из любопытства. Дэймон стоял возле двери, наблюдая за ней. Выражение его лица было непроницаемым. В его глазах читалась тревога за мать и… потаенное желание.
Ее сердце учащенно забилось, и она, резко повернувшись, снова уставилась в окно.
– Сейчас слишком темно, и ты не увидишь, что я сделал с двором и бассейном.
