Шэрон Кендрик - Любовница по контракту
Сожалел ли он сейчас о том своем решении? Зуки вдруг поняла, каким может быть ее ответный удар.
- А что, если было? - тихо спросила она, и нарочитая загадочная улыбка заиграла в уголках ее губ.
Паскуале замер, как будто его ударили. Глаза его засверкали гневом, он казался современным воплощением самого дьявола. Потом он кивнул и с трудом выдавил:
- Каким же я был дураком, что не взял тебя, когда ты себя предлагала! И мог бы это сделать много, много раз, чтобы ты навсегда запомнила меня. Запечатлеться на твоем теле и в твоей голове так, чтобы, будучи с другим мужчиной, ты думала только обо мне, чувствовала только мои губы, желала, чтобы это я держал тебя в своих объятиях, я входил бы в твое тело, заставляя тебя рыдать от наслаждения.
Но этот взрыв сексуального бахвальства произвел на нее прямо противоположное действие. Возвратилась былая боль: то божественное ощущение, которое мог вызвать только он и которое она однажды принята за любовь, на самом деле было не более чем всепоглощающее первобытное желание, противостоять которому она в то время была не в силах.
А сейчас?
Неужели и сейчас она все еще была настолько одержима тем же самым страшным желанием, что его мог вызвать один взгляд его блестящих темных глаз?
Она прикрыла дрожащими веками полные смущения и страсти глаза.
- Уйди, пожалуйста, - прошептала она пересохшими губами, боясь даже взглянуть на него. Когда-то Паскуале проявил сверхъестественную проницательность, и ей стало страшно, что он и сейчас прочтет в ее взгляде и желание, и смятение.
- Уйти? - тихо отозвался он.
Зуки вздрогнула от неожиданности, обнаружив, что он бесшумно пересек комнату и встал рядом с ней, причем настолько близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке.
- Да, уходи, - прошептала она.
Одно его присутствие оказывало на нее магическое действие.
- Но ты ведь вовсе не хочешь, чтобы я уходил, да, сага? - В его словах звучала явная насмешка.
- Хочу.
Но она лгала. Единственное, чего ей хотелось, так это снова почувствовать на своих губах вкус его поцелуя. Она закрыла глаза и непроизвольно качнулась в его сторону.
Нет!
В ужасе от того, что чуть было не случилось, она открыла глаза и встретилась с изумленным взглядом Паскуале, смотревшего на нее так, будто и его охватило чувство, не поддающееся разумному объяснению.
Он рывком притянул ее к себе и, обняв, заглянул в глаза.
- Божественная, - пробормотал он, медленно и неторопливо разглядывая ее растерянное лицо и горящие янтарем глаза. - Верх совершенства. И просто-таки напрашивается на поцелуй.
- Нет, - жалобно простонала она, не в силах оторвать жадный взгляд от его губ.
- Да, Зуки, да, - возразил Паскуале.
Вопреки ее ожиданиям поцелуй не был ни грубым, ни требовательным. Он был нежным и воскрешающим в памяти нечто такое, о чем она мечтала всю жизнь. Когда ее губы раскрылись навстречу его поцелую, он пробормотал что-то невнятное, и откуда-то издалека прозвучал ее собственный голос в момент, когда его язык проскользнул внутрь для жаркого поцелуя.
Этот сладкий-сладкий поцелуй неотвратимо втягивал ее в водоворот желания. Оно наполняло ее с неукротимой силой, вспыхнув как мерцающее пламя где-то в низу живота. Она хотела остановить его, но это была жалкая попытка. Ее руки, только что пытавшиеся оттолкнуть Паскуале, почему-то обвились вокруг его шеи, а пальцы оказались в густых черных волосах.
Руки Паскуале скользнули к ее бедрам. Он нарочито медленно провел по их изгибу, прежде чем опуститься ниже. Затем легко подхватил ее и отнес на кровать, упав рядом с девушкой.
Даже такое явно выраженное намерение не остановило Зуки. Ее дыхание было прерывистым, мысли путались. Она смотрела на него умоляющими глазами.
- Паскуале! Не надо. Пожалуйста.
Однако решительная линия его рта не смягчилась. Он провел пальцем по ее шее и дальше - по груди, и ее стала бить непроизвольная дрожь.
- Но ты ведь хочешь, дорогая. Так же, как хочу я. Ведь правда? Ты ведь хочешь?
Она без слов покачала головой.
- Нет, хочешь. И зачем останавливаться, если мы оба знаем, что нам будет хорошо?
Он поднял руку, чтобы отвести волосы с ее лица, и Зуки могла бы поклясться, что на секунду его взгляд задержался на циферблате часов. Этот мимолетный взгляд подействовал на нее отрезвляюще. Она стала вырываться из его объятий, и в это время раздался легкий стук в дверь.
- Эй, Зуки! - раздался жизнерадостный голос. - Ты одета? Мне передали, чтобы я к тебе зашел!
Дверь открылась, и на пороге появился Сальваторе, остолбеневший при виде Зуки, лежащей на кровати в объятиях Паскуале.
- Боже мой! Паскуале! - побледнев, воскликнул он.
- Что? - лениво улыбнулся Паскуале.
- Какого черта ты здесь делаешь? - опешил Сальваторе.
- Занимаюсь любовью с женщиной - что же еще? А ты нам мешаешь.
- Но я…
- Выметайся, Сальваторе! - Паскуале пронзил фотографа грозным взглядом. - Убирайся, пока я тебе не врезал. В данном случае мне посчастливилось занять твое место и ублажить леди. Но предупреждаю: если ты когда-нибудь еще вздумаешь пойти налево, я найду тебя и разорву в клочья. Ты меня понял?
Сальваторе явно испугался, но Зуки ни в чем его не винила. Ей показалось, будто она все это видит в каком-то причудливом сне. Она высвободилась из объятий Паскуале и встала с кровати.
- Что, черт побери, происходит? - крикнула она.
- Сальваторе уже уходит, - последовал неумолимый ответ. - Не так ли?
Сальваторе кивнул и, судорожно сглотнув, стал пятиться к двери.
Внезапно в голове Зуки мелькнули обрывки только что услышанного разговора. Паскуале с явной усмешкой наблюдал за нею, не вставая.
- Сальваторе сказал, что ему что-то передали, - нахмурилась Зуки. - Но я ничего не передавала.
- Конечно, нет, - рассмеялся Паскуале. - Это я передал через официантку, чтобы он пришел сюда через полчаса. Я решил, что этого времени будет достаточно, чтобы ты попала ко мне в объятия. - Цинично улыбаясь, он взглянул на часы. - Но я немного ошибся, мне удалось уложиться в двадцать минут. - Он притворно вздохнул. - Тебя так легко уломать, bella mia.
Сознавая, что он, в общем-то, прав, Зуки не смогла сдержать ярость и, схватив с туалетного столика оправленное в серебро тяжелое зеркало, швырнула его в Паскуале, не думая о последствиях. Однако тот перехватил его в воздухе с уверенностью игрока в крикет.
- Шалунья, - пробормотал он, вставая с кровати и не обращая внимания на то, что она, как безумная, металась по комнате в поисках других тяжелых предметов, которыми можно было бы запустить в него.
Ботинок, вешалку, набитую сумку… он все перехватывал на лету и кидал на кровать - все с той же оскорбительной полуулыбкой.
