Дэй Леклер - Очень тесные связи
— Что-то не так? — спросил Джек, убирая тарелки со стола. — У тебя какой-то несчастный вид.
— Все в порядке, — не глядя на него, ответила Ники и принялась помогать с уборкой.
Она ошибается. Просто обязана ошибаться. Джек никогда с ней так не поступит, не станет ее так цинично использовать.
Ведь так?
— С чего начнем? — поинтересовался Джек в субботу утром, после того как они прикончили завтрак.
— А ты предлагаешь мне это решать? — удивленно спросила Ники.
— Конечно, а почему нет? — улыбнулся Джек. — Я люблю чувствовать себя главным, но не настолько, чтобы в нужный момент не передать власть в более умелые руки. Иначе я бы просто не смог создать успешную компанию. К тому же я знаю, как правильно подобрать человека для любого дела. А это дело как раз для тебя.
— Ладно, я с ним как-нибудь справлюсь. — «Или хотя бы постараюсь». Немного подумав, Ники решила, что первый шаг очевиден. — Для начала нам надо поговорить с Элизабет.
Джек нахмурился, хотя чего еще от него можно было ждать? Пусть для Кинкейдов «той другой женщиной» всегда была Анжела Синклер, но для Джека-то все было наоборот. Он всегда старался защитить свою мать, и не стоит удивляться, что он презирал и недолюбливал Элизабет, которой к тому же досталось и имя его отца.
— И что нам от нее нужно? — неохотно спросил Джек.
— Если для тебя это слишком сложно, то ничего, — ответила Ники, придвигаясь к нему. — Из всех Кинкейдов тебе же именно с ней сложней всего иметь дело, ведь так?
Было видно — Джек сперва хотел все отрицать, но потом все же поборол себя и кивнул:
— Так. Ведь у нее есть то, чего мать так и не смогла добиться. Его имя. С ним ее все приняли и признали. Когда я был помладше, я был готов на что угодно, только бы дать ей это имя. Вот только это было выше моих сил.
— Но Элизабет в этом не виновата.
— Умом я это понимаю, но все равно…
— Ты ее ненавидишь?
— Нет. Пусть и не сразу, но я все-таки понял, что мои родители поступили с ней чудовищно. Именно они с ней, а не она с ними. Жертвой всегда была именно она. Но это не отменяет того, что я изо всех сил стараюсь защитить мать.
Ники обняла его и с облегчением почувствовала, что он обнимает ее в ответ.
— Конечно, это не меняет твоих чувств к маме. Оно и не должно ничего менять.
— Ну так и зачем нам все-таки встречаться с Элизабет?
— Если не считать убийцу, то она — последний человек, видевший твоего отца живым. Мне кажется, стоит подробно ее расспросить о той ночи.
— Логично. Позвони ей, а то мне кажется, что она охотней с нами встретится, если поговорит с тобой, а не со мной.
Так что в итоге звонила Ники, и она даже слегка удивилась, когда ей всего за пару минут удалось уговорить Элизабет с ними встретиться. Ведь ей явно хотелось как можно скорее забыть ту ужасную ночь. Встречу назначили в кафе неподалеку от дома Ники, так что они с Джеком пришли туда первыми, а чуть позже появилась и Элизабет, но не одна, а со своим женихом, Каттером Рейнольдсом.
И хоть Ники и знала, что Элизабет в этом году исполнилось шестьдесят, она не дала бы ей и пятидесяти. Шикарная женщина, коротко стриженные рыжие волосы, подтянутая фигура, со вкусом подобранные белые брюки и бронзовая шелковая рубашка, а в ушах, на шее и на запястьях блестит золото. Вот только выглядела она излишне агрессивно и напряженно.
— Не знаю, что вам от меня нужно, но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь, — сразу взяла быка за рога Элизабет.
Джек поднялся и, внимательно на нее посмотрев, протянул ей руку:
— Тем не менее рад, что вы пришли, миссис Кинкейд, особенно учитывая то, что я являюсь живым оскорблением вам и вашему браку.
Элизабет молча уставилась на протянутую руку, но Каттер поспешно прошептал ее имя, и она сразу заметно успокоилась, негромко вздохнула и крепко сжала ладонь Джека.
— Бога ради, зовите меня просто Элизабет, а то я и так чувствую себя чертовски неловко. И как меня только угораздило согласиться с вами встретиться в общественном месте, где все могут на нас глазеть, а потом перемывать нам косточки?
— Косточки нам перемоют в любом случае, так что зачем попусту переживать? Лучше уж устроим представление покрасочней, чтоб его надолго запомнили, — предложил Джек.
— И что конкретно вы предлагаете, мистер Синклер?
— Ну, например, вместо того, чтобы кидаться друг на друга, можно дружески поболтать и даже посмеяться.
От такого предложения Элизабет засмеялась, а потом внимательно посмотрела на Ники, которая ждала, что ее сейчас в клочья порвут с самым приятным выражением лица. Как и принято в высшем обществе Чарльстона.
— Как всегда, рада тебя видеть. В прошлую среду я как раз обедала с твоей мамой и клянусь, с каждым разом она выглядит все моложе. Мне уже непросто с ней соперничать.
— Ей приятно будет это услышать.
— Только не вздумай повторять ей мои слова, а то она мне потом покоя не даст.
Рядом с ними остановилась официантка, жадно их разглядывая. Наверняка она потом еще целую неделю каждому встречному будет пересказывать обрывки услышанных фраз.
— Джо, травяной чай, пожалуйста, — попросила Элизабет. Она явно знала официантку. — А черника у вас местная?
— Да, мы ее только вчера получили.
— Тогда захвати еще ваше фирменное черничное пирожное, а то все мне о нем бесконечно твердят, а я его еще ни разу не пробовала. А еще лучше принеси пирожных на всех.
— Хорошо, миссис Кинкейд. — Джо уставилась на Джека, а потом неохотно перевела взгляд на Ники: — А вам?
— Черный кофе.
— И мне, — кивнул Джек.
— Тогда три кофе, — впервые заговорил Каттер, беззаботно улыбнувшись официантке. И потом, когда Джо уже не могла их услышать, добавил: — Надеюсь, мое присутствие вам не мешает. Я знал, что Элизабет предстоит непростой разговор, и пришел ее поддержать.
— Я рад, что вы пришли, — к всеобщему удивлению, заявил Джек, а потом посмотрел на Элизабет. — Сразу хочу извиниться за доставленные неудобства. Вы же наверняка слышали, что теперь полиция считает меня основным подозреваемым?
— Да, — коротко ответила Элизабет, — вот только я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.
— Никакого, но я надеюсь, что если я смогу как можно больше узнать о смерти отца… Реджинальда, то смогу очистить свое имя.
Эта заминка не осталась незамеченной. Элизабет сперва напряглась, а потом, к громадному удивлению Джека, взглянула на него с сочувствием:
— Он был твоим отцом, так что можешь смело так его и называть. Этим ты меня не оскорбишь и не расстроишь. Ты имеешь такое же право так его называть, как и все мои дети.
