Сара Карнаби - Очаровательная плутовка
Чтобы доставить старику удовольствие, девушка просмотрела вместе с ним программки и выслушала истории об известных в прошлом актерах и актрисах, которых он сам видел на сцене.
— Здесь! — Хуттман поднял программу, которую, видимо, очень часто брали в руки. — Глэдис Купер! На ней я с ходу женился бы. С ходу!
Алина откашлялась.
— Вы не боитесь, что Делагриве за это время найдет другую машинистку?
— Нет, нет, определенно. — Старик, вздохнув, откинулся назад. — Поверьте мне, все деградировало. — Он задумчиво потер лысую голову. — Жива ли еще Кнеф? Вот она как раз была автором от Бога…
— Господин Хуттман! А место машинистки? Почему я должна сидеть и ждать?
— Потому что в качестве вознаграждения за свое посредничество я хотел некоторое время побыть в вашем обществе. — Улыбаясь, он указал на дверь. — Идите к господину Делагриве и скажите, что вас прислал я. И побольше удачи!
— Спасибо! — Алина почувствовала угрызения совести, так как в данный момент не очень хотела общаться со своим старым другом. Однако без долгих рассуждений выскочила за дверь, стремительно пересекла коридор и прижала палец к кнопке звонка. И, когда она подумала, что сейчас от волнения, как всегда… дверь уже открылась. Маттей Делагриве стоял перед ней, и у Алины было только одно желание — чтобы он принял ее на работу.
— Слушаю вас. — Перед ней стоял человек, чье лицо в последние дни почти постоянно мелькало в мыслях Алины. Правда, сейчас оно было несколько изменившимся. На носу сидели очки, через которые он испытующе смотрел на Алину своими темно-карими глазами.
— Господин Делагриве, я… — Алина запнулась, глубоко вздохнула и рискнула, словно прыгая в холодную воду. — Мое имя Алина Верниквет, я — машинистка, меня послал к вам господин Хуттман.
— Хуттман?
— Ваш сосед напротив. — Алина указала на дверь Рууда, понадеявшись на то, что память Делагриве действительно плохая и он не узнал ни ее имени, ни лица, ни голоса.
— Ах да, верно, этот старый господин… Входите, мадемуазель… А…
— Верниквет. — Алина вошла в знакомый пентхаус и осталась стоять на галерее. — Правда, вы можете называть меня Алиной. Очевидно, с вашей плохой памятью на имена и фамилии будет легче запомнить хотя бы мое имя.
— Откуда вы это знаете? — В глазах Маттея мелькнуло удивление.
— Я… а… Ну, об этом нетрудно догадаться. Мне пришлось напоминать свое имя, которое вы услышали за минуту до этого. Более того, вы даже забыли, кто такой господин Хуттман. — Алина с облегчением передохнула и мысленно призвала себя к осторожности. Если уж ей невероятно повезло, что у Делагриве память, как дырявое решето, то она не должна проворонить эту удачу, иначе сама себя поставит в ложное положение. — Вообще, очки исключительно идут вам, господин Делагриве, — быстро сказала девушка, отвлекая его от своей оплошности с фамилиями и именами. — В очках вы выглядите более модным и веселым, чем без них.
В глазах Маттея мелькнуло удивление.
— Вы видели меня без очков, мадемуазель… Алина?
Она была готова заткнуть себе рот.
— Я… ммм… я видела… в газете вашу фотографию без очков.
— Вы, вероятно, имеете в виду эту иллюстрированную информацию обо мне… — Он провел пальцами по своим густым волосам. — Но разве я на фото без очков? Хотя точно этого не помню.
«Слава Богу», — подумала Алина. На фото, конечно, он был в очках.
— Итак, я машинистка… — Надо надеяться, что он подхватит эту реплику и отвлечется от ее непростительных ляпов.
— О да, и вас прислал господин Гоудин…
— Господин Хуттман!
— Это не имеет значения. — Маттей сделал рукой приглашающий жест по направлению к лестнице, ведущей вниз. — Пожалуйста, я следом за вами. Здесь наверху только подсобные помещения…
— Кухня и ванная с кладовкой, — пробормотала Алина и почти споткнулась от испуга.
— Очевидно, вы не только машинистка, но еще и ясновидящая? — раздался позади голос Маттея с ноткой недоверия.
— Я… я… знаю планировку этих старых брюссельских квартир-ателье. Она везде одинаковая.
— Известные архитекторы заверили меня, что моя квартира спроектирована совершенно оригинально.
Алина начала покрываться потом в своем строгом сером костюме.
— Да, проект абсолютно оригинальный! — Она вложила максимум восхищения в интонацию, подтверждая свои слова движением руки, охватывающим помещение ателье с его хаосом. — Но у всех квартир одинаковые кухня и ванная с кладовкой.
Маттей кивнул, улыбаясь, осмотрел Алину от макушки до пяток и указал на один из диванов.
— Пожалуйста, сядьте и расскажите мне, где вы работали раньше.
Алина, последовав приглашению, села. Ей нравилась его вежливая улыбка, как и вообще все в этом человеке. Но от неожиданного вопроса девушка вспотела еще больше.
— Я… ах… главным образом в университетских кругах. За всю свою жизнь она еще никогда не употребляла так часто «ах» при разговоре.
— Главным образом, я работала в Академии художеств.
— Очень интересно. — Его брови приподнялись, а во взгляде появилось что-то орлиное. — Однако надо надеяться, что сами вы не рисуете?
— Я? — На Алину подействовал тон его голоса, как будто он спросил, не ходила ли она случайно совершенно голой по Гранд-плас. — За всю свою жизнь я еще ни разу не прикасалась к карандашу!
— Очень хорошо, — пробормотал Маттей облегченно.
— Я даже в дошкольном возрасте отказывалась рисовать, — настойчиво подчеркнула Алина. — Другие дети рисовали ландшафты и дома, солнце и деревья, а, когда меня пытались уговорить, я плакала.
— Очень интересно.
— Да, я брала тогда в руки карандаш и делала вид, будто пишу… А с первого класса я всегда писала грамотно. Много страниц. Все хвалили меня за ум и говорили, что я когда-нибудь буду хорошей машинисткой.
— Звучит многообещающе. — Делагриве одобрительно кивнул. — Вы действительно производите впечатление именно того человека, который мне нужен.
— Я лучшая машинистка, которую вы смогли бы найти в Брюсселе, господин Делагриве.
— Порядок, Алина, тогда… — Он вдруг изумленно остановился и ослепительно улыбнулся. — Что вы скажете? Я фактически сразу запомнил ваше имя. Это хорошая примета.
— Это лучшая примета, которую можно было бы пожелать, — уверила она. — Итак, вы берете меня на работу, господин Делагриве?
— Разумеется, Алина, но перестаньте называть меня господином Делагриве. Если я обращаюсь к вам по имени, то и вы должны звать меня Маттей. Иначе будет звучать слишком официально, как будто я хочу изобразить из себя шефа.
