Олег Суворов - Ловушка для холостяка
Гунин взял книгу с таким видом, словно опасался какого-то подвоха. Зато Александр так заинтересовался, что подошел поближе и заглянул через плечо шефа. Название было любопытным — «Летаргия от несчастной любви», но еще любопытней оказалась дарственная надпись: «Дорогому и уважаемому Николаю Александровичу Гунину, прототипу главного героя моего следующего романа «Сыщик-философ».
— Это что еще за следующий роман? — замороженным тоном поинтересовался полковник.
— А вам интересно узнать? — мгновенно обрадовалась Лозинская. — Ну так я вам сейчас все объясню. Понимаете, Николай Александрович, литература бывает четырех видов: заурядные персонажи действуют в заурядных обстоятельствах, незаурядные персонажи в незаурядных обстоятельствах, — заурядные персонажи — в незаурядных обстоятельствах и, наконец, незаурядные персонажи — в заурядных обстоятельствах. — Она произнесла это так быстро, что полковник беспомощно оглянулся на помощника.
«Мадам Мурашкина! — Александру вдруг вспомнился бесподобный рассказ Чехова «Драма». — Сейчас она еще скажет: «Вас заел анализ. Вы слишком рано перестали жить сердцем и доверились уму»».
— …Первый вид литературы — это весьма скучное бытописание, вроде «Старосветских помещиков» Николая Васильевича или «Бедных людей» Федора Михайловича…
«О классиках говорит как о собратьях по Союзу писателей!»
— …Вторая — это приключенческие романы или романтические любовные истории, но самый интересный вид литературы — это третья и четвертая, поскольку именно они дают возможность автору показать психологические изменения, происходящие в душах его героев.
— Постойте, постойте, — взмолился Гунин. — Да к чему вы об этом?
— А к тому, что вы необыкновенный человек, который умело действует в самых невероятных ситуациях…
«А шеф, кажется, польщен».
— По этой части вам надо обратиться к моему помощнику, — заметил Гунин, иронически оглянувшись через плечо. — Он вам такого порасскажет! Вы не смотрите, что он такой скромняга… Недавно, можно сказать, стал героем целого латиноамериканского приключенческого сериала и даже привез из-за тридевять земель красавицу-аргентинку.
— В самом деле? — рассеянно переспросила Лозинская, окинув Александра беглым взором. — Это очень интересно. Но я все же хочу сделать главным героем своего следующего остросюжетного романа именно вас, Николай Александрович! А для этого мне нужно проникнуть в ваш дедуктивный метод и досконально разобраться в том, как вы ведете расследование! — Договорив до конца, она победно и радостно посмотрела на понурого полковника.
— А я думал, вы пришли сюда, беспокоясь о судьбе своей дочери…
— О, да и это, разумеется, тоже! — спохватилась писательница. — Ну что, мы договорились?
— Я буду держать с вами связь через своего помощника. — И Гунин, обрадованный удачной мыслью, снова указал ей на Александра. — Он сейчас как раз осваивает тонкости моего дедуктивного метода, так что вполне может стать консультантом вашего будущего романа.
— Хорошо, ему я тоже буду звонить, — радостно пообещала мадам Лозинская, вставая. — Ну, не стану больше отнимать у вас время. Желаю успеха!
Наконец, победно взмахнув подолом юбки и одарив обоих сыщиков игривым взглядом стареющей кокетки, она удалилась.
— Н-да, — пробурчал Гунин, искоса взглянув на Александра, который в этот момент листал роман Лозинской. — Что, хочешь почитать?
— А почему бы и нет? Вдруг она действительно написала великий роман?
— Домохозяйка никогда в жизни не сможет написать великий роман, — наставительно заметил полковник. — Только роман для домохозяек.
— Почему вы так думаете?
— Да потому, что великим писателя делает его философия. Убери из «Войны и мира» все философские отступления, и что получишь? «Унесенные ветром». Короче, назначаю тебя пресс-секретарем по связям с этой милой дамой.
— А кто будет вести дело?
— Вместе и поведем. Если только это дело действительно существует… — Обронив эту загадочную фразу, полковник взглянул на часы. — Ну что, пора и по домам — рабочий день закончился, однако не могу сказать, что мы его провели особенно продуктивно…
— Куда тебя подбросить — домой? — спросил Николай Александрович, когда оба сыщика уже сидели в его машине. — Как там твоя аргентинская красавица?
— Прекрасно, лучше не бывает!
— Жениться-то не думаешь?
— Еще как думаю!
— Давно пора. Ну так что — домой? Она тебя ждет?
— Нет, сегодня ей нужно быть в посольстве по каким-то своим делам, так что торопиться мне некуда… Знаете что, Николай Александрович, остановите-ка возле «Динамо». Сегодня там замечательный рок-концерт, а мне захотелось вспомнить молодость.
— Вспоминать молодость приятнее всего именно в молодости, — усмехнулся полковник, взглянув на тридцатилетнего помощника и притормаживая у бровки. — Ну что ж, желаю хорошо провести время.
— Спасибо.
— Передавай привет Долорес.
— Обязательно.
Александр простился с шефом и направился к кассам стадиона. Приобретя билет и узнав о том, что две знаменитые английские группы начнут свое выступление не раньше чем через полчаса, он решил подождать и выпить пива.
Зайдя в магазин, Александр купил себе пару бутылок «Туборга», после чего перешел дорогу и углубился в Петровский парк. Настроение было легким и замечательным — он молод, здоров, занят интересным делом и имеет дьявольски очаровательную возлюбленную, на которой вскоре надеется жениться. Что еще нужно человеку для счастья? Кстати, и матушку наконец-то обрадует…
Долорес прилетела в Россию две недели назад, получив визу на месяц. Однако после первых восторгов, связанных с ее приездом, Александр слегка призадумался. Его смущала некая неестественность слишком многого из того, что было связано с его аргентинской возлюбленной. Все те невероятные приключения, которые им довелось пережить, теперь казались настолько неправдоподобными, что трудно было понять: происходило ли это с ним на самом деле, или все это он видел в кино? Но главное было даже не в этом — Долорес была слишком ярким, фантастически красивым цветком, который великолепно смотрелся под знойным небом Аргентины, но весьма странно — в условиях обычной московской двухкомнатной квартиры.
Да, девушка была настолько эффектной, что любое появление вместе с ней в людном месте немедленно вызывало ажиотаж, однако жизнь-то состоит не из одних парадных выходов. Поэтому Александр пребывал в откровенной растерянности, совершенно не представляя себе, что будет дальше. То ли в заурядных российских условиях Долорес «опростится» — словно экзотическая бабочка, с чьих крыльев стерлись все яркие разноцветные узоры, — то ли не выдержит и уедет обратно. Третий вариант — уехать вместе с ней — почему-то совершенно не приходил ему в голову.
