М. Хайнце - Любовные игры
— Почему у женщин нет чувства юмора? — тихо ругался Алекс, надевая ботинок на левую ногу. — Ко всем их недостаткам у них еще плохо с юмором.
Он оглянулся и увидел, что Маги нет. Ее веселое пение раздавалось уже из спальни. Он остановил проигрыватель. С большим удовольствием он окунул бы пластинку Барбары Стрейзанд в ванну вместо Маги Фокс. Но ни сама Стрейзанд, ни ее пластинка не могли изменить эту безумную ситуацию.
* * *Обутый в один ботинок и держа другой в руке, Алекс заковылял в спальню. Маги как раз надевала золотые штанишки. И на какое-то мгновение Алекс забыл неприязнь и, восхищенный, любовался ее нагим телом. Он любил наблюдать за ней.
— Нам же было замечательно? — спросил он нежным, теплым голосом.
Маги взяла чулки. Она была довольна. Особенно радовало ее то, что она уже больше не будет любить Алекса. И больше не станет ждать, она должна сообщить Алексу это радостное решение.
— Алекс, между нами все кончено, и навсегда, — сказала она и взяла с кровати свое золотое сказочное платье. — Наши личные отношения завершены.
Он наконец надел второй ботинок и поднял голову. Надо было бы сохранить для потомков выражение его лица на фотографии, высеченное из камня или отлитое в бронзе.
— Повтори это еще раз, — сказал он.
— Для чего? Я выразилась ясно и точно. А теперь уходи из спальни и подожди, я хочу поговорить с тобой и с Генри.
— Не выйдет, — сказал он твердо. — Просто исключено.
— Еще двадцать четыре часа назад мне тоже казалось невероятным, что моя лучшая сцена из спектакля, самая трогательная, волнующая сцена…
— Это комедия, а не драма Шекспира, — перебил он.
— …будет испорчена так грубо и зверски.
Алекс покачал головой.
— С каких пор в огурце появилось что-то зверское?
— Все зависит от того, где и когда получаешь огурец, — поучала она. — Но ты это знаешь лучше меня, и я считаю наш разговор законченным.
Но Алекс так не считал. Засунув руки в карманы брюк, он оценивающе рассматривал Маги.
— Надеюсь, у тебя есть хороший психиатр, дорогая. Ты мне об этом ничего не рассказывала, но тебе срочно надо обследоваться. Твое поведение свидетельствует о нездоровье. Ты больна!
— Ах, больна, потому что считаю саботаж моего сценического искусства неприемлемым, — сказала она язвительно.
Он покачал головой.
— Не в этом дело. За последние два часа я дважды любил тебя, и каждый раз ты взвивалась как ракета и возвращала мне все, что я тебе давал. Мы вместе пережили экстаз любви и страсти…
— Ты вообще не знаешь, что такое любовь, — перебила она.
— …и после этого ты ведешь себя таким образом. Конечно, это болезнь, — закончил он.
Маги надела свои золотые лодочки.
— Ха, экстаз любви… — презрительно фыркнув, она снова пошла в ванную. Через секунду возвратилась оттуда с его подарком в руке, открыла футляр и повесила на шею дорогой кулон.
— И чего тебе не хватает в нашей страсти? — спросил угрожающе Алекс и упал в кресло.
— Боже мой, страсть, страсть! Вершина! — Маги пожала плечами и облачилась в свой вечерний туалет. — Это как с небоскребами, вершины могут быть на разной высоте… У Трумб-Тауэра, например, две вершины… — Она рассматривала себя в зеркало. Черный корсаж из люрекса плотно облегал грудь. Длинная до пола юбка обхватывала соблазнительные бедра и чуть повыше колен расходилась многочисленными складками.
— Ах, ты сравниваешь мою любовь с многоэтажными домами? — прошипел Алекс.
— Да, например с Эмпайа Стайт Билдинг! Старо, достойно, мило, но уже покрылось ржавчиной!
— Ржавчиной?! — Алекс вскочил с кресла, готовый совершить убийство.
— Ну, будем миролюбивы… — Маги повязывала широкий пояс, состоящий из переплетенных золотых нитей и цепочек. — Ну, скажем, вершины твоей любви начинаются… — Она посмотрела на оригинальный потолок своей спальни. — Да, с чего они начинаются? А, нашла! — Она накинула на плечи длинный блестящий шарф и закружилась вокруг Алекса. — Твои вершины там, где зелень на старых медных крышах, они зеленые!
— Да! — Маги нажала на кнопку вызова персонала. — Зеленые! Как огурец! Вот мы и снова у Corpus delicati.
— Ты имеешь в виду Corpus delicti, — поправил Алекс.
— Доказательство остается доказательством! — Она обернулась к входящей Кончите. — Я бы хотела чашечку чая, Кончита, — сказала она любезно. — И поспешите, сейчас придет господин Мортимер.
Кончита поклонилась и бросила на Алекса робкий восхищенный взгляд.
— А сеньор Рейнольд? Господин Рейнольд хочет чего-нибудь?
— Я, да… — начал Алекс.
— Господин Рейнольд ничего не хочет, — сказала между тем Маги. — Спасибо, Кончита, принесите мне чай.
Неуверенно, но по-прежнему восхищенно глядя на Алекса, Кончита ушла.
Он внимательно наблюдал за Маги, чтобы правильно определить ее чувства. Она была в хорошем расположении духа, но при этом настроена против него. Она снова начала игнорировать его. Закрепив волосы заколкой, она обматывала вокруг головы золотую шаль. И через несколько минут ее неприбранные волосы скрылись под элегантной золотой чалмой.
— Ну вот ты и скрыла все признаки нашей безумной страсти, — сказал Алекс, надеясь спровоцировать Маги ответить что-нибудь. Та убрала последнюю прядь в чалму, посмотрела на себя в зеркало и довольно кивнула.
— Чем меньше от тебя останется, тем лучше.
— Ах, вот как! — пробормотал он с ожесточением.
— Да, это так, — она улыбнулась себе в зеркале. — Жаль, что моя публика не увидит меня сегодня. Дни, когда не выходишь на сцену, — потерянные дни.
— У тебя достаточно публики, — сказал он с горечью. — Пожалуй, в первый раз ты не разыграешь комедию своим гостям.
Маги, довольная, рассмеялась.
— Это зависть бездарного коллеги, не имеющего успеха у зрителей. — Она помрачнела, когда вошла Кончита с подносом в руках и поставила его на стол. — Что это? Я просила чай для меня, а один человек пьет из одной чашки. Зачем вторая чашка? — Кончита вздохнула.
— Я думала, что сеньор Рейнольд, может быть…
— Сеньор Рейнольд не получит в этом доме больше ничего, даже стакан воды. Заметьте себе это, Кончита.
Маги с удовольствием бы рассчитала служанку за мечтательные взгляды, которая та бросала на Алекса, если бы не было так трудно найти хорошую прислугу.
— Ну вот, возьмите чашку и исчезните, и сообщите мне, когда придет господин Мортимер.
— Да, сеньора Фокс. — Кончита взяла чашку и хотела уйти, когда Алекс в знак благодарности одарил ее своей знаменитой улыбкой. Кончита направилась к двери. Из фойе доносился звонок.
