Кэй Мортинсен - Заманчивый мир
— Вы и впрямь бессребреница?
— Манфредо, ну а как же иначе? — искренне удивилась Эмили. — Я не смогу купаться в роскоши, зная, что кому-то не хватает на кусок хлеба. Вот вы пугаете меня журналистами… А ведь, узнав о моих добрых делах, они могут сменить гнев на милость, и животрепещущая история моего детства отойдет на задний план.
— Какие бы помыслы ни зародились в вашей чудесной головке, я всегда готов помочь, — пообещал Манфредо, восхищаясь добродетелью своей подопечной. — Вдвоем нам не страшны никакие нападки прессы. Вы правы, пройдет еще пара месяцев, и страсти вокруг нашего пикантного фото постепенно улягутся.
Эмили посмотрела на него с благодарностью и подумала: какой же он хороший человек.
Несмотря на то, что Манфредо начал откровенно флиртовать, Эмили не замечала этого, считая себя менее чем привлекательной в глазах герцога.
Ой, да он ведь женат… Господи, что же она подумает, увидев наш снимок в газете?!!
— Манфредо! — вскричала она, хватаясь за голову. — Эта фотография! Из-за нее ваша жена подумает Бог весть что! Мне так неловко… Простите, это я во всем виновата…
— Моя жена давно умерла, Эмили. А это, — объяснял Манфредо, демонстрируя безымянный палец левой руки, — фамильная драгоценность, которую у нас в роду принято передавать из поколения в поколение. Так что я ношу кольцо постоянно.
Уловив в тоне Манфредо деланное равнодушие, Эмили бросила на него полный раскаяния взгляд. Видимо, она все-таки разбередила старые раны. Теперь все встало на свои места. Эмили вспомнила его убитое горем лицо, виденное ею на какой-то давнишней газетной фотографии, и поняла причину того горя.
Потрясенная этими новостями, она молчала всю дорогу до Лондона, видя, что Манфредо притих, удалившись в свой маленький мирок воспоминаний.
Теперь, рядом с Манфредо, в номере люкс с видом на Кенсингтонский парк, Эмили чувствовала себя как дома. Наскоро приняв душ, она сменила дорожный костюм на сарафан с тонкими бретелями и глубоким вырезом на груди.
— Боже, какая же я толстая! — воскликнула она, глядя в зеркало. — Манфредо еще подумает, будто я нарочно вырядилась так, чтобы соблазнить его!
С трудом втиснув ноги в новые сандалии бежевого цвета, Эмили провела ревизию своего скудного гардероба. Целомудренное оранжевое платье вполне прилично надеть к обеду, о джинсах теперь можно забыть, так как, появившись в них перед герцогом, она наверняка нанесет его аристократической натуре непростительное оскорбление. Оставалось синее полиэстеровое платье, но истязать себя синтетикой в жару Эмили отказалась наотрез. Значит, все-таки сарафан.
Расчесав свои пышные волосы, она проверила, как они будут смотреться распущенными.
— Слишком смело, но очень даже по-итальянски, — решила она, придирчиво изучив свое отражение.
В дверь постучали, и Эмили запаниковала, убирая под заколку рассыпавшиеся по плечам волосы. Она все еще стеснялась предстать перед Манфредо в сугубо домашнем виде, однако желание поразить его взяло верх над скромностью, и Эмили поспешила ему навстречу.
Манфредо был одет просто, но со вкусом: в зеленую шелковую рубашку и салатного цвета легкие летние брюки.
— Вы… великолепно выглядите! — воскликнул он, окинув ее полным восхищения взглядом.
Эмили слегка смутилась. Немного лучше, чем в первую нашу встречу, но далеко не великолепно, подумала она, пытаясь поправить непокорные волосы. Манфредо слишком добр ко мне. Хотя по сравнению с теми… приятельницами, с которыми он обычно проводит время, я, должно быть, выгляжу замарашкой.
Тем не менее Эмили учтиво и чуть церемонно ответила:
— Благодарю за комплимент.
— Вам всего хватает? — поинтересовался герцог.
Нет. Мне не хватает идеальной фигуры и дорогих вещей, мысленно мрачно ответила Эмили. Ночных сорочек тонкого шелка, изысканного белья, парочки прозрачных пеньюаров, не говоря уже о платьях, туфлях, костюмах и — конечно же! — норковом манто в пол.
— По моим подсчетам, в этом номере десять чистых полотенец, два махровых халата и столько мыла, что им, кажется, можно перемыть всю страну, — отшутилась она.
Манфредо непринужденно рассмеялся, а Эмили подумала, что настало время поговорить серьезно.
— На самом деле, я хочу поблагодарить вас за доброту и заботу, — промолвила она тихо. — Спасибо вам за все, и не стоит так беспокоиться.
— Да мне не в тягость. Не благодарите, — отмахнулся он, дружелюбно улыбаясь. — Кстати, мы очень вовремя заперлись в номере. Только что был звонок от главного менеджера отеля, который сообщил мне, что холл кишит фоторепортерами.
Эмили удивленно вытаращила глаза.
— Но как они пронюхали?! И как нам теперь отсюда выбираться?!
Немного помолчав, Манфредо беззаботно ответил:
— А никак.
— Да я же серьезно! — вскричала Эмили. — Вы что, и впрямь хотите, чтобы я сидела тут взаперти, как зверь в капкане?
— Ну, это смотря какой капкан… — протянул Манфредо, прищурив один глаз. — Можно что-нибудь придумать. Например, обмануть их и скрыться, разработав хитроумный план.
— Это не смешно! — в отчаянии пролепетала Эмили. — Я привыкла подолгу гулять, дышать свежим воздухом. Я не могу сидеть в четырех стенах только потому, что стайка репортеров дежурит у меня под дверью. Мне нужна свобода! Понимаете вы это или нет? Я не желаю быть графиней, мне не нужны эти деньги, я просто хочу домой!
— Боюсь, что ваше бегство повлечет новую серию сплетен, — осторожно подбирая слова, предупредил Манфредо. — Появятся статейки типа «Графиня отказывается от миллионов. Какой скелет прячет в своем шкафу благородное семейство?» или «Наследница знатного венецианца лучше чувствует себя в обществе коров и овец, чем в высшем свете»… И так далее. Вы попали в водоворот, Эмили. Отступать некуда. И подумайте же наконец о дедушке!
— Да, вы правы, — согласилась она, нервно кусая побелевшие губы. — Он заслужил хоть немного радости на склоне лет. Но что мы можем сделать?
В номер постучали.
— Обещаю что-нибудь придумать! — бросил Манфредо и открыл дверь.
Коридорный вкатил маленький столик, пожелал гостям доброго вечера и, расстелив на круглом палисандровом столе белоснежную скатерть, стал раскладывать серебряные приборы.
— Благодарю. — Манфредо протянул парню чаевые и пригляделся к нашивке на его форменной рубашке. — Вы ничего не видели и не слышали, хорошо, Майкл? Мне может понадобиться ваша помощь, и я должен знать, могу ли рассчитывать на вас в случае необходимости.
Чаевые исчезли в мгновение ока.
— Сэр, я глух, слеп, нем и страдаю расстройством памяти, — заверил коридорный. — Приятного вам аппетита и хорошего настроения!
