Энн Мэтер - Вересковая пустошь
Накануне Домине слишком переволновалась и даже не обратила внимания на машину своего опекуна. Сегодня же она с интересом отметила, что это был роскошный спортивный автомобиль, и на спидометре были обозначены пугающие скорости. Девушка послушно забралась внутрь и расправила на коленях полы пальто. Теперь ей не давала покоя мысль о скромности ее гардероба, и она заметила, что пальто Мэннеринга было отделано настоящим мехом, а не нейлоновой имитацией.
По наклонной плоскости они выехали из гаража на одну из главных улиц и покатили на север по Эджвер-роуд в сторону Хэтфилда. Дождь все еще лил, и по ветровому стеклу сновали «дворники», а шины шипели на мокрой дороге. Мэннеринг молчал, сконцентрировавшись на дороге и контроле за мощным двигателем, урчавшим под капотом машины. Они останавливались на светофорах, иногда он чертыхался, если другая машина внезапно пересекала ему дорогу; но вскоре они добрались до автотрассы, он немного расслабился и дал машине волю.
Мэннеринг взглянул на Домине и произнес:
— Не лучший выдался денек для знакомства с новым домом, а?
Она покачала головой и с любопытством спросила:
— А это правда будет мой новый дом? Я хочу сказать — у вас есть какие-нибудь планы относительно моего будущего?
Рулевое колесо скользило под его смуглыми пальцами, пока он обгонял медленно едущий фургон с мебелью. Он пожал плечами:
— Не то чтобы планы… Прежде всего, судя по твоему бледному личику, тебе не помешает хороший отдых, я имею в виду настоящий отдых, а не те церемонные визиты в отель «Кромптонс».
— Так вы знали о них?
— Разумеется. В то время как ты о нас слыхом не слыхивала, нам было все известно про тебя. Ты была долгом, искуплением моего отца. До недавних пор именно ты была той силой, что должна была изменить жизнь старого эгоиста.
Домине нахмурилась.
— Расскажите мне о своей матери, — попросила она.
— Что именно? — Его тон менялся, становился более агрессивным, когда речь заходила о матери, будто он ожидал порицания ее действий.
— Почему она не вышла замуж за дедушку Генри после того, как умерли их супруги?
Мэннеринг отрывисто, невесело рассмеялся.
— Моя мать ни за что не вышла бы за Генри Фэрридея! — презрительно воскликнул он. — Только не после всего того, что произошло.
— Что вы имеете в виду?
Он вздохнул.
— Все равно ты скоро все узнаешь, так почему бы мне не рассказать самому. Моя мать была не замужем, когда забеременела. Она тогда работала в «Грей-Уитчиз» помощницей экономки. Как я тебе уже говорил, жена Генри была еще жива. Всем домом управляла она, и моя мать любила ее. К несчастью, она поддалась обаянию Генри. О да, он мог быть очаровательным, когда считал это нужным, и в конце концов случилось неизбежное. Результатом этого, стал я! — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Тебя это шокирует, да? Нечего сказать, горькая пилюля — стать подопечной дедушкиного…
Домине заткнула уши.
— Не говорите так! — сердито крикнула она. — Это не ваша вина!
Он пожал плечами:
— Ну, как бы то ни было, когда мать узнала, что беременна, она пошла за помощью к старому Генри. К кому еще она могла обратиться? Кто еще был в ответе за это? И знаешь, что он сделал? Он уволил ее! Вот так запросто! И она осталась совсем одна!
— О нет! — Домине прижала руки к груди.
— О да. Если бы не мой отец, Льюис Мэннеринг, она, возможно, покончила бы с собой. Но Льюис женился на ней, зная все обстоятельства. Моя мать — чрезвычайно честная женщина. Думаю, в этом отношении я пошел в нее. У меня никогда нет времени на увертки и отговорки. — Он вытащил сигареты и уронил их ей на колени. — Будешь курить?
Домине кивнула. Ее руки подрагивали, когда она подносила к сигарете зажигалку. Он продолжил:
— Только через несколько лет моя мать стала экономкой в доме Генри, к тому времени его жена, конечно, уже умерла.
— Но зачем она пошла туда? — Домине была озадачена. — Не понимаю, зачем ей было возвращаться к нему после того, как он с ней так дурно обошелся.
— Не понимаешь? Что ж, вполне возможно. Но со временем ты узнаешь, что существует такая вещь, как месть, и именно из-за нее моя мать вернулась туда. Разумеется, старый Генри ничего не подозревал, когда нанимал ее. Только потом, увидев меня, он понял, почему она сделала это.
Домине все еще была в недоумении.
— Но где же был ваш отец?
Мэннеринг вздохнул:
— У моего отца была маленькая, но приносящая хороший доход ферма, и когда мать вышла за него замуж, она уехала из Холлингфорда к нему, в Беверли. Видишь ли, я вообще сильно сомневаюсь, понимал ли Генри Фэрридей, что у него есть ребенок. К несчастью, мой отец умер от рака горла, когда мне было четырнадцать. Тогда мы и вернулись в «Грей-Уитчиз».
— О, понятно! — Домине действительно начинала понимать. — И дедушка Генри узнал вас.
— Именно так. Как ни жаль, но, хотя характер мне достался от матери, внешне я копия Фэрридея. Можешь себе представить, какой переполох поднялся в деревне — мы живем в «Грей-Уитчиз», а старый Генри ничего не может с этим поделать.
— Почему? Разве он не мог уволить вашу мать?
— Боюсь, моя мать угрожала подать в суд, если Генри откажется содержать нас, — нахмурившись, ответил Мэннеринг. — Не могу сказать, что одобрял ее действия, но мотивы понимал. Позднее, когда к нам привыкли и шум улегся, я уехал из Холлингфорда в Лондон. Все остальное ты знаешь.
— Понятно. А ваш отец хотел признать вас — позже?
— О да. Он несколько раз делал предложение моей матери. Она всегда ему отказывала.
— Так вот почему он оставил вам поместье.
— Да. Думаю, можно сказать, что после смерти он добился того, чего не мог добиться при жизни.
Домине кивнула и вздохнула, ее охватила тревога. Она сочувствовала той молодой женщине, которой когда-то была его мать; она гадала, какая сейчас миссис Мэннеринг, насколько ожесточило ее горе. Ситуация была странной и неприятной для девушки, привыкшей к бесхитростному течению жизни в монастыре. Ей не верилось, что человек, о котором говорил Мэннеринг, — тот самый добрый пожилой джентльмен, который взял на себя ответственность за маленькую девочку после смерти ее родителей. И вот теперь ей предстояло поселиться в одном доме с женщиной, которая посвятила свою жизнь мести и, должно быть, безумно любит сына, для которого она сделала все, что было в ее силах.
Глава 3
Несмотря на проливной дождь и ужасную дорогу, было всего лишь половина седьмого, когда они свернули с автотрассы у Боробриджа. После ярких огней автотрассы извилистая дорога, ведущая к северным болотам Йоркшира, казалась темной, залитой дождем и живо напомнила Домине глухие проселки вокруг монастыря. Они проехали через несколько деревушек, в темноте заявлявших о себе маленькими пятнышками света, и свернули на еще более узкую дорогу, которая крутыми поворотами поднималась вверх. Было страшновато ехать только при свете фар, который в значительной степени поглощал мокрый асфальт, и только уверенность, что ее опекун отлично водит машину, не позволяла девушке изо всех сил вцепиться в сиденье.
