Энн Мэйджер - Соблазни меня!
С утра Эми проснулась от привычного городского шума. Потерла глаза. Золотистые лучи солнца блестели сквозь приоткрытый тюль. Она чувствовала все мышцы, о существовании которых недавно еще и не подозревала.
С улыбкой на лице девушка повернулась, но... рядом никого не было. Нежданные слезы хлынули из глаз. Он ушел и даже не попрощался.
С диким криком она швырнула подушку в стену и стала бить руками по кровати. Когда приступ отчаяния прошел и Эми наконец успокоилась, она поднялась и прошлепала в ванную. Там ее и застал телефонный звонок.
— Привет, — прошептала она еле слышно.
— Кажется, ты нездорова, — забеспокоилась на том конце Кэрол.
Сердце девушки упало. Это был не Реми.
— Эми!
— Просто... я немного устала, вот и все.
— Но... ты говоришь так, словно у тебя какое-то горе.
— Я… плакала о тете Тэйт, — как могла извинилась она, пораженная тем, как быстро нашлась с ложью.
— Надеюсь, ты все же будешь благоразумней тети и не передашь Матисса музею, — начала сестра свою песню.
У Эми не было сил ей перечить. Она могла только слушать и молча кивать.
Все мысли ее были заняты Реми и еще — вспыхнувшим желанием видеть его еще раз.
Будет ли Реми в «Замке сирен», когда она приедет туда?
Или он не пожелает больше ее видеть после сегодняшних безумств?.. Если только она быстренько не придумает способ его вернуть.
Потому что она снова уже хотела его.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Париж, Франция
Реми поздоровался со своей секретаршей, Мари-Элиз, и попросил ее не назначать на этот день никаких встреч и не переводить на него звонков, после чего исчез за дверью своего офиса. Включив свет, он подошел к столу, и его взгляд сам собой приковался к единственному украшению в офисе: фотографии в рамке, которая лежала сейчас вниз лицом на полке.
Реми заставил себя подойти к ней. Осторожно поднял фотографию. На снимке были изображены он и его друг Андре Лафитт, еще мальчишками. Они задорно улыбались друг другу, стоя перед своими гоночными машинами. Им было тогда по четырнадцать. Их снимал отец Андре, Морис, гордый за своего отпрыска. Теперь он ненавидел Реми.
Дрожащими руками Реми поставил фотографию обратно на полку и еще долго стоял перед ней в мрачном раздумье. Эта фотография лежала здесь лицом вниз целый год.
Сейчас Реми было настолько не по себе, что родной офис казался ему чужим, и он едва удержался, чтобы не выбежать отсюда, напугав бедную Мари-Элиз. Он сглотнул и повернулся к окну.
Утро выдалось серым и унылым, под стать его собственному мрачному настроению.
Реми опустился в кресло перед столом, заваленным документами, конвертами, файлами, брошюрами и факсимильными сообщениями. Во что бы то ни стало надо разобрать эту кучу перед обедом. Он потянулся и взял верхний конверт. Это было письмо от его агента по недвижимости, который сообщал о том, что в городе появилась Эмили. К письму было прикреплено несколько телефонных сообщений и факсов. Агент назвал девушку трудным случаем.
Реми меньше всего хотел бы работать с Эми.
Не надо было соглашаться на встречу с ней. Это была глупая и опасная затея. И еще в сто раз глупее было ложиться с ней в постель. Черт, как он оплошал!
Несмотря на гигантские усилия выкинуть ее из головы, это ему не удавалось. То и дело вспоминался ее звонкий смех, и сердце его болезненно сжималось. Он со злостью выбросил конверт агента в мусорную корзину. Затем взял телефон и решил закончить для начала со срочными телефонными звонками.
Время подкралось к полудню, а груда документов на столе ни капельки не уменьшилась. Реми уже жалел, что не принял предложение матери, которая приглашала его на ланч. Около часа дня вошла Мари-Элиз и быстро закрыла за собой дверь. Худощавая блондинка, она всегда носила какие-то мрачные просторные одежды, огромные очки и туфли с такими массивными каблуками, что ими можно было забивать гвозди. В целом она совершенно не привлекала внимания, незаметная как тень. Реми сильно подозревал, что на самом деле она куда симпатичнее, чем казалась с первого взгляда.
Однажды она вскользь упомянула, что у нее был неудачный брак. В подробности не вдавалась, а он и не спрашивал.
— Вас дожидается какой-то мужчина.
— Я же предупредил, никаких встреч.
— Так я ему и сказала, он лишь рассмеялся в ответ и приказал доложить о нем. Приказал мне! Он уверил, что не нуждается в представлении и специальном назначении встречи, — вспыхнув, она передала ему визитку. — Очень приятный мужчина, мсье.
До сих пор она так не отзывалась ни об одном мужчине.
Подняв брови, Реми взял карточку. И через секунду расплылся в улыбке:
— Да уж, быстро он очаровал тебя.
Мари-Элиз снова зарделась. Реми задумчиво уставился на нее.
— Жена бросила его год назад. Так что дерзай.
И с этими словами он бросился из своего кабинета в приемную.
— Реми! — невысокий худой мужчина поднялся ему навстречу из кресла, в котором сидел, и взял костыль, стоявший рядом.
Он был бледен и выглядел гораздо старше своих тридцати.
Черт, да что там! Главное, он жив! И его голубые глаза блестят! Только это и важно. Жив. Ходит. Пусть и медленно.
— Пьер-Луи!
Они крепко-крепко обнялись, их объятия длились дольше обычного.
— Просто счастье видеть тебя, — сказал Реми хриплым от переполнявших его чувств голосом.
— Значит, никаких встреч на сегодня? — поддел его Пьер-Луи. — И никаких исключений, как сказала эта твоя секретарша.
— Просто опаздываю на обед с мамой и своей старой подругой, иначе пригласил бы тебя в кафе. Но тебе всегда рады, особенно в замке. — Реми старался не думать о том, что Пьеру отняли ногу, как врачи ни старались ее сохранить. — Выглядишь неплохо, — прошептал он.
— Благодаря титановому протезу мы, возможно, через полгода будем вместе бегать по утрам. А ты как? Тебе ведь тоже досталось в аварии. Рад, что ты вернулся. На прошлой неделе сообщили в газетах.
— Репортеры были бы счастливы, если бы меня осудили. Помнишь статью, в которой очередной журналист говорил, что такие, как я, достойны гильотины?
— Ничего, скоро все забудется. Самое главное, чтобы ты забыл.
Реми уставился куда-то за окно.
— Наверное, мне надо было остаться в Лондоне.
— Не оглядывайся назад. Думай о будущем. Я недавно получил работу в команде Тэйлора.
— Будешь водить? — спросил Реми, надеясь не выказать свое беспокойство.
Пьер-Луи покачал головой.
