Барбара Уоллес - Всегда говори «Да!»
– Отлично. Но платишь ты. – Эбби встала.
Для ужина без подвоха Хантер определенно выбрал довольно необычный ресторан. Эбби посмотрела вокруг, на стены цвета ржавчины и медную фурнитуру. В сиянии янтарного света они, казалось, дарили тепло, соперничая с подсвечниками на столах. Не будь даже большинство посетителей одето в деловые костюмы, Эбби почувствовала бы себя неловко в своей униформе. Обстановка была слишком интимной и пышной. Она быстро проверила, нет ли на ее одежде пятен, затем застегнула кардиган на все пуговицы. Полный мужчина, похожий на шар в черном костюме, поприветствовал их с улыбкой.
– Добрый вечер, мистер Смит! Вам упаковать с собой?
– Нет, Виши, сегодня мы будем есть здесь.
Величественно кивнув, мужчина провел их к столику у дальней стены ресторана, рядом с бронзовой статуей, изображавшей, как предположила Эбби, кого-то из индийских богов или богинь. От ее внимания не ускользнуло, что Хантер, который вроде тоже был несоответствующим образом одет для такого места, выглядел абсолютно на своем месте. Хуже того, он выглядел лучше, чем любой другой мужчина в зале.
– Судя по тому, что тебя знают по имени, ты часто тут бываешь? – заметила Эбби, когда Виши отошел от них.
– Два-три вечера в неделю, когда езжу в город.
А завтрак каждое утро у Гая.
– Не хватает времени на готовку?
– На самом деле не было даже возможности научиться. Гораздо легче пойти куда-нибудь и поесть уже готовое.
Глаза Эбби округлились, когда она увидела цены в меню.
– Что-нибудь не так? Тебе не нравится индийская кухня? – спросил Хантер.
– Понятия не имею. Никогда не пробовала. – Но наверняка Эбби знала одно: у Хантера были очень дорогостоящие вкусы, касающиеся ресторанов. – Уоррен любил есть дома, – объяснила она, когда Хантер удивленно посмотрел на нее. – Я готовила для него. – Она развернула аметистового цвета салфетку и положила ее на колени. – Я даже думала, что так он выражает свою признательность, но позже поняла, что он просто не хочет тратить деньги. По крайней мере, на меня, – добавила она, разглаживая невидимые морщинки на скатерти.
Хантер изучающе ее рассматривал.
– Что? – спросила Эбби. Он выглядел озадаченным, а выражение его глаз невозможно было понять. – Я сказала что-то не то?
– Просто пытаюсь понять, как ты могла провести шесть лет с этим идиотом.
– Я же сказала: он не сразу был таким. Со временем изменился.
– И все равно, ты не похожа на человека, которого можно запугать.
– Видимо, я тоже изменилась. – Вот что происходит, когда начинаешь верить в то, что лучшего тебе уже ничего не светит. – Уоррен был единственным человеком, которого я знала в городе.
– У тебя не было друзей?
– Никого близкого. В нашем здании было несколько женщин, но ни с кем из них я не подружилась.
– А как насчет твоих родителей?
– Можно сказать, нам с мамой нравятся одни и те же мужчины. И давай не будем больше об этом.
– То есть ты оставалась с ним, потому что тебе некуда было пойти.
– Отчасти да. – Если бы это было так просто, – подумала Эбби, теребя край салфетки. – Уоррен был первым моим мужчиной. Он убедил меня, что я вообще ничего не умею.
– Эй… – К ее удивлению, Хантер потянулся через стол и погладил ее руку. – Ты уже столько сумела сделать.
– Правда?
– Конечно! – Его лицо было абсолютно серьезным. – Ведь ты смогла оставить его в прошлом, не так ли?
– Спасибо.
Хантер убрал руку, отчего ей опять стало холодно. Она попыталась отвлечься от своих мыслей.
– Может, мы поговорим о чем-нибудь другом? – предложила Эбби.
– Например?
– Например, о тебе.
Хантер положил меню на стол:
– Не о чем особенно и говорить.
– Все равно что-то должно быть.
Они провели целый день вместе, а Эбби так мало знала об этом человеке.
– Да правда нечего.
– Давно ты занимаешься фотографией?
– Всю свою жизнь. Мой отец купил для меня первый аппарат, когда мне было восемь лет. Я извел целую пленку, снимая померанского шпица моей матери. А отец сказал, что нужно было делать это при лучшем освещении.
– Он тоже фотограф?
– Ты видела когда-нибудь фото школьников, отдающих салют президенту?
– Да, конечно. Это же очень известная фотография. – Ее глаза расширились. – Это он снял?
– Как и многие другие.
– Ух ты! Я впечатлена!
– Да, это знаменательный снимок. – На какое-то мгновение показалось, что Хантер затерялся где-то в пламени свечей. – В любом случае я начал с того, что стал изучать его. Я путешествовал как член его команды, когда у меня были каникулы.
Эбби заметила, что Хантер употребил выражение «как член команды»; он не сказал «с ним». Ей стало интересно, крылось ли что-то за таким выбором слов.
– А что ты снимаешь? – спросила она. – Ну, кроме ничего не подозревающих официанток.
– Все что угодно. Зависит от того, какая работа.
В этот момент появился официант. На нем был яркий золотой пиджак, и он держал корзинку с хлебом. Казалось, все в этом месте драгоценно. Среди великолепия, окружающего ее, Эбби чувствовала себя неопрятной и растрепанной. Если еда будет выглядеть так же красиво, она просто сбежит отсюда. Не помогало и то, что хозяин посадил их в самый уединенный уголок ресторана. От посторонних глаз их скрыло большое растение, столик украшали свечи. Глаза Хантера казались таинственными, словно принадлежали сказочному принцу. Эбби постаралась отодвинутся, но ее ступня задела его ногу.
Официант поставил перед ними корзинку.
– Наан, – произнес он.
– Индийский хлеб, – пояснил Хантер. – Лучший, который я когда-либо пробовал за пределами Нью-Дели.
– Ты был в Индии? – спросила Эбби.
– Пару раз по заданию, – сказал он, отрывая ломоть хлеба и передавая его ей. – Один раз на севере Индии, один раз в Нью-Дели. Красивая страна.
Хлеб был просто божественный. Эбби потянулась за еще одним ломтем:
– Должно быть, это здорово. Путешествовать по всему миру. Фотографировать экзотические места.
– Не уверен, что ты бы назвала мои последние задания экзотическими. Я выполнял большую работу для «Ньюстайм». На самом деле я уезжаю через несколько дней на Средний Восток.
– Для меня это звучит очень экзотично.
– Конечно, если тебе нравится видеть жестокость, укрываться от нее.
– Да уж… откуда мне об этом знать, – протянула она.
Хантер склонил голову, в его глазах отражался свет.
– Ты всегда такая саркастичная?
– К сожалению, да. Обычно я стараюсь промолчать, но с тобой это почему-то не получается.
– Я должен быть польщен или оскорблен этим?
– Как тебе больше нравится, – сказала она.
Эбби и сама не знала ответа на этот вопрос. Она не понимала, почему так свободно высказывала сегодня все, что у нее в мыслях. Из-за переутомления? Из-за отсутствия страха перед последствиями? С Уорреном она всегда была осторожна, никогда не зная, что именно выведет его из себя.
