Эллис Маккинли - Выбери меня
Но в глубине души Джош знал, почему раз за разом соглашается на очередное ограбление. Жизнь была слишком вялая и однообразная. Утром на работу, вечером с работы, потом пиво с сослуживцами или вино с женщиной, чуть позже утром на работу, вечером с работы… Одним словом, можно продолжать до бесконечности. Жизнь пуста. Пуста и бессмысленна, если сам не наполнишь ее острыми ощущениями, неожиданными событиями. Именно ради них Джош и лез на рожон. Пускай его посадят, зато будет что вспомнить. Обмануть охрану, вынести деньги или ценности из дома какого-нибудь ханжи, вроде тех, что возглавляют «Электрик импорт». Джош забирался в дома только очень богатых граждан Ванкувера: больше риска, потому что нужно обезвредить массу всяких устройств, и больше выгоды. Он работал в этой сфере уже около пяти лет и ни разу не попался. Конечно, если теперь его возьмут, полиция не станет задумываться, чьих рук дело все другие похожие преступления. Слишком прослеживается почерк.
До сих пор Джош вел себя крайне предусмотрительно: в том, другом мире никто не знал его настоящего имени. Только электронная почта. Причем не каждый еще мог туда проникнуть, лишь немногие избранные, через которых и поступали заказы. Работал он всегда в одиночку. Ни лишних свидетелей, ни лишнего беспокойства. Деньги получал переводами на подложные счета, которые, как правило, сразу уничтожались после поступления ранее оговоренной суммы. Такая система всегда оставляла возможность в любой момент выйти из игры. Во-первых, Джош работал только на проверенных людей: никакой криминальной шушеры, никаких тусовок и вообще личных контактов. Все проходило очень гладко, стоило просто заранее получить кое-какие сведения о замках. Доставал документы из чужих сейфов, подменивал счета, устраивал ложные ограбления. Обычно Джош был уже далеко еще до того, как его жертвы спохватывались. Лишь изредка, когда вмешивался пресловутый человеческий фактор, доходило до стрельбы и вообще хоть какого-нибудь подобия погони. В любом случае Джош старался не применять оружия. Стрелял он великолепно, но никого не убивал. Лишь при острой необходимости, если уж его вынуждали к этому, наносил легкие ранения.
Всего пару раз, не считая последнего, за время своей нелегальной деятельности он сам получал пулю. Первый раз схлопотал в ногу, благо во время отпуска и не сильно. Не пришлось ни объясняться на работе, ни, упаси бог, обращаться к врачам. Второй раз пару лет назад, зимой, под Рождество, в предплечье. И тоже обошелся своими познаниями в медицине и справочником. А вот теперь…
Джош чувствовал, что уже просто-напросто съезжает по спинке лавки, но не в силах был этому помешать. Знал, что все закончится именно так. Последнее утро на свободе, уже завтра мир предстанет перед ним в ином свете, разделится на две половины: по ту сторону решетки и по эту. Джош, уже лежа на лавке, приподнял насколько смог заранее приготовленную банку пива и полил себя сверху. Единственный шанс – косить под пьяного. Но он отлично понимал, что если его ищут, то этот фокус не пройдет.
В этом печальном финале криминальной карьеры Джоша радовало только одно. Он не скатился на дно, как другие, до конца оставшись верным своим принципам. Эта девушка, Марта, с синими, несколько раскосыми глазами. Она не должна пострадать. Ведь по сути дела эта леди теперь соучастница преступления. Но у него хватило сил подняться и уйти, не подвергать ее опасности. Правосудие слепо, а закон никогда не разбирается в намерениях и убеждениях человека. Ее квартира была бы идеальным местом, там никто не стал бы искать, даже знай они имя преступника. Но вероятность, пускай мизерная, все же существует. Значит, его долг уйти. Незачем впутывать сюда других людей.
Джош и так чувствовал себя виноватым. Поддался-таки искушению вернуться, воспользовался безотказностью девушки, ее жалостью и вернулся. Подлец. Лучше уж было идти сразу в полицию, но не подставлять ее. Марта – ангел во плоти. Не испугалась, не сдала прохвоста копам, а еще помогать взялась. Воистину нетипичное поведение. Обычно женщины при виде пистолета начинают визжать и либо убегают, либо падают сразу в обморок. Никто не должен узнать, что она вмешалась в это дело. Никто и не узнает.
И надо же было такому случиться! Джош общался с самыми разными женщинами, от проституток до домашних мышек. Но как-то ни одна не приглянулась, а Марта… С ней он бы познакомился поближе. Жаль, что она узнала его в таком качестве. Может, специалист по электронике ее устроил бы больше. Он дарил бы цветы, водил по ресторанам и уж точно не вваливался бы среди ночи с простреленным боком. Почему все должно было так получиться? Марта. Ее ласковые прикосновения еще будоражили разум. Ее синие глаза еще глядели в предрассветном сумраке. Дурацкое ограбление. Вот если бы Джош был свободен… Всегда так выходит: пока свобода не представляла особой ценности, он абсолютно не дорожил ею. А теперь хоть неделю, хоть день… Чтобы узнать ее получше, чтобы еще раз заглянуть в глубину синих глаз, чтобы навсегда запомнить этот образ и унести его с собой в темные камеры, где не видно ни солнца, ни неба. Попросить фотографию. Черт!
Но он не вернется. Никто не должен знать. Никогда. Сволочь! Он чуть не подставил ее. Но теперь все будет в порядке.
– Сэр, здесь нельзя спать.
Джош улыбнулся. Пришли. Сейчас затолкают в машину, надо хоть повеселиться напоследок:
– А кто спит? – Изображать интонации пьяного не составляло труда: во рту пересохло и язык еле ворочался. – Я тут лежу, никого не трогаю. Пшел прочь.
– Сэр, здесь нельзя лежать.
– Сэм, о чем ты еще с ним разговариваешь? Поднимаем его. Бери под правое плечо, а я под левое. Он на ногах не стоит. Да еще и мокрый весь! Хорошее начало смены. Фу!
Джош почувствовал, как две сильные руки подхватили его под мышки. Бок зашелся болью – похоже, потекла кровь. Хорошо, что рубашка и джинсы черные, никто ничего не заметит на первых порах.
– Офицер, я живу в Гамбурге. Закажите билет на самолет до Германии.
– Сэм, слышал? А ты еще с ним разговаривал.
От боли потемнело в глазах.
– Мое пиво, где мое пиво?
– Хватит уже, отпился, – раздался дружный смех.
Джош еле переставлял ноги, прилагая массу усилий, чтобы не выдать боли. Они не должны узнать. И они не узнают. Марты это не касается.
Утро выдалось пасмурное. Серое набухшее небо нависало над головой как мокрый холст, напитавшийся водой. Марта шла на работу как всегда пешком. Собачий день. Во всех отношениях собачий. Потому что самый главный пес без зазрения совести сбежал. Потому что спряталось солнце и наползли тучи. Потому что не хотелось идти к хвостато-мохнатой ораве.
