Хейзер Филдс - Между двух огней
– Рада встрече с вами, доктор Рэйт.
Ханна не скрывала облегчения, что может наконец прекратить неприятный разговор. Взглянув на Хартфилда, Ханна поняла, что и у него гора с плеч свалилась. Им обоим лучше говорить и думать только о работе. В конце концов их связывает профессия, а не семейная драма, невольными участниками которой они стали.
3
– Как интервью? – спросил Иден Хартфилд. Прошло уже десять дней после их разговора.
Они с Ханной поднимались в лифте на седьмой этаж, в ожоговое отделение.
– Думаю, благополучно. Брюс был просто неподражаем. По-моему, он доволен и моим сообщением. Нас, кстати, засыпали вопросами.
Был вторник, холодный, дождливый вторник. Все утро директор центра доктор Рэйт и новый хирург с европейским опытом доктор Ломбард провели на встрече с журналистом солидной столичной газеты. Увлеченный молодой публицист готовил большой «подвал» аж для двух номеров. В первой части намечалось рассказать об организации и планах нового ожогового центра, о том значении, которое он имеет для национального здравоохранения. Вторая часть статьи, как предполагалось, будет посвящена профилактике ожоговых травм в быту и на производстве. Во время интервью именно об этом и говорила Ханна. Она с энтузиазмом встретила кампанию по «технике безопасности среди населения». Уж врачам-хирургам отлично известно, чем грозит пренебрежение элементарными правилами.
– Я вручила этому парню буклет, который Брюс специально привез из Сиднея для распространения, – продолжала Ханна. – Похоже, на него это произвело впечатление: статистика, фотографии… Эффектно и полезно. Если он добросовестный журналист, материал может получиться яркий. И очень своевременный.
Хирурги вышли из лифта, миновали небольшую приемную для посетителей и подошли к дверям отделения. Они имели впечатляющий вид – все были обклеены строгими предупредительными надписями: «Посторонним вход воспрещен», «Без вызова не входить» и так далее. Разумеется, к Хартфилду и Ханне это не относилось. Иден легко толкнул дверь и придержал тяжелые створки, пропуская спутницу вперед. Следующая дверь вела в комнату хирургов. Там вдоль стен стояли шкафчики, в глубине – специально оборудованные умывальники. Над каждым краном тоже висели надписи, предупреждения, а главное – подробные схемы мытья рук. Иден и Ханна даже не взглянули на все это. Ритуал предоперационного или профилактического мытья рук за годы работы они научились выполнять автоматически. Освободить руки до плеча, толкнуть ногой педаль воды, педаль дезинфицирующего мыла – и процедура начинается. Ханна намыливала руки, терла тщательно между пальцами, около ногтей, под ногтями, запястья, предплечья, смывала, снова намыливала, снова терла – столько, сколько положено по инструкции. Рядом точь-в-точь те же движения выполнял Иден Хартфилд.
И все же что-то было не так. Это «что-то» тяготило Ханну вот уже… да, седьмой день. Семь дней она уже работает в ожоговом центре. В начале прошлой недели вообще каждая встреча с Иденом Хартфилдом становилась для нее испытанием. При виде его Ханна внутренне напрягалась, ожидая очередной стычки.
Но ничего такого не случалось. Хартфилд не упоминал ни Салли, ни Стива, ни Джину. Так прошел первый день, следующий, за ним еще один. Ханна поняла, что Хартфилд твердо решил не касаться этой темы. Его занятой вид говорил, что у него масса других забот и что обсуждать Стива и Джину по меньшей мере неуместно.
Через два дня Ханне стало легче. К счастью.
С Хартфилдом они встречались на пятиминутках, на совещаниях, в буфете, в ординаторской, в палатах… В недалеком будущем им предстояло проводить совместные операции, например в экстренных случаях или в так называемые стажерские дни. Вообще по расписанию Иден оперировал по пятницам, а Ханна по четвергам. Значит, в эти дни недели они не будут видеться. Она, правда, не приступила еще к практике.
Придется наладить с ним отношения, хотя бы служебные, размышляла Ханна, иначе это будет не жизнь, а мука!
Вот почему сегодня, во время обычной для хирурга процедуры, Ханне вдруг стало неловко. С шумом текла вода из кранов, делая любой разговор бесполезным. Впрочем, они и так чаще молчали наедине, что позволяло Ханне погружаться в раздумья.
На руки Хартфилда она уже неоднократно обращала внимание – сильные, ловкие, уверенные и в то же время чуткие и мягкие. Руки прирожденного хирурга. Сейчас, когда он тщательно мыл их, впечатление это усиливалось. Да нет, не впечатление – реальность. Мастер пластических операций, блестящий специалист по пересадке кожи, доктор Иден Хартфилд имел редкую специальность – пластика конечностей. Пальцев. Рук. Он возвращал людям радость движения. И это было настоящим искусством, требующим высочайшей квалификации, интуиции и чисто технического мастерства.
Ханна в последний раз ополоснула руки, ногой перекрыла подачу воды и повернулась к рулону со стерильными бумажными салфетками. Не будь она так рассеяна и задумчива, она бы заметила, что Хартфилд делает то же самое. Они столкнулись. Оба вздрогнули. Неожиданный и мимолетный физический контакт обострил чувства… Отпрянув друг от друга, мужчина и женщина пробормотали слова извинения и остановились в нерешительности.
– Пожалуйста, берите салфетку, – наконец произнес Иден.
Ханна немного резкими движениями начала промокать руки и была благодарна Хартфилду, который завел разговор о ребенке, попавшем в их отделение. Собственно, осмотреть малыша они и направлялись.
– Сведений мало. Бытовой несчастный случай. Доставлен на «скорой», – профессионально кратко сообщал Хартфилд. – С мальчиком была мать. Сейчас Элисон выясняет у нее подробности.
Элисон Стедвуд, молодая врач-терапевт, заключила с клиникой трехмесячный контракт. Все специалисты отзывались о ней очень хорошо.
Хирурги вошли в отделение интенсивной терапии. Навстречу им вышла дежурная сестра.
– Койка 702,– сказала девушка. – Я знала, что вы должны подойти, и послала вам навстречу мать мальчика. Вы встретились с ней в приемной?
– Нет, – покачал головой Хартфилд.
– Наверное, разминулись. Она жутко переживает.
– Пожалуй, мы сначала осмотрим ребенка, а потом вернемся к ней для беседы. Попросите ее подождать.
Пока ожоговое отделение было небольшим и могло принять лишь десять тяжелых больных. Дай Бог, чтобы эти палаты всегда пустовали, подумала Ханна.
Оборудование для обследования, лечения, физиотерапии было самым современным. В палатах стояли особой конструкции кровати для обожженных, каждый пациент был на виду. Учтено было все – от мониторов основных жизненных показателей до гидромассажных аппаратов, от столиков до картин на стенах.
