Элизабет Хардвиг - Охотница за удачей
В два прыжка Мэтью оказался рядом и поднял ее.
— Ушиблась? Дай посмотрю лицо.
Что-то новое прозвучало в его голосе, но только не презрение. Она спрятала лицо у него на груди и зарыдала.
— Он умирает… неужели не понятно? Он умирает… вот почему… я должна выйти замуж, — захлебываясь слезами, выкрикивала она.
— Кто умирает?
— Мой отец. — Она всхлипнула. — Три месяца осталось, сказал врач. Он и я, мы не были… я решила хоть раз поступить как хорошая дочь. О, Мэтью, я не знаю, что мне теперь делать!
Мэтью решительно прервал ее.
— Никак не пойму, о чем ты говоришь, но с этим мы еще разберемся. Сейчас я отнесу тебя вниз, отвезу домой и обработаю тебе ссадины, а потом ты спокойно все объяснишь. Вот… вытри нос. — И он подал ей белоснежный носовой платок.
Оливия ненавидела, когда указывали, что ей надо делать, но на сей раз послушно высморкалась.
— Ты не сможешь меня донести, тут еще далеко.
— Попытаюсь. — Он поднял ее на руки и пошел, осторожно ступая, вниз. — И помолчи. За последние десять минут ты наговорила более чем достаточно.
— Ты очень любишь командовать, — сказала Оливия, прислонилась травмированной щекой к его груди и закрыла глаза. Чувство безопасности и покоя охватило ее. Она всегда ненавидела покой и безопасность, так почему ей так приятно подчиняться Мэтью? Человеку, которого, несмотря на свои заверения, она едва знает. Щека болела. Болело бедро, колени и руки. Но сильнее всего была уязвлена ее гордость. Мэтью сказал «нет».
Наконец Мэтью увидел вдалеке машину Оливии. Он тяжело дышал. Похоже, ты потерял форму, приятель, подумал он и посмотрел на женщину, которую держал на руках. Глаза закрыты, на лице еще видны следы слез, колени ободраны и в грязи. Она с такой доверчивостью притулилась у него на груди, что он почувствовал себя тронутым до глубины души. Такое он себе давно уже не позволял. И правильно. Женщинам, как только они узнают о его богатстве, ни в коем случае нельзя доверять. Конечно, он позволял женщинам трогать себя, но совсем в другом смысле. Вот почему он так разозлился, когда Оливия на голубом глазу предложила ему жениться на ней. Неужели он похож на идиота? Или производит впечатление наивного младенца? Как она осмелилась попытаться окрутить его таким образом? Хуже другое, что на самом деле он глубоко разочарован. Она оказалась такой же, как все остальные его пассии. Мэгги, которая преследовала его, утверждая, что беременна от него, или Миранда, угрожавшая судом за нарушение обещания жениться, Бекки, Роуда, Селин, которые швырялись его деньгами, словно они вышли из моды. Ему показалось, что Оливия совсем другая, что она искренне равнодушна к его деньгам, неважно, читала она ту статью или нет. Он привык отбиваться от женщин, а не бегать за ними. Не было ли ее вчерашнее прощание с ним одной из причин, почему он не улетел утром?
Но сегодня они встретились в горах, и она решила воспользоваться такой возможностью. Случайно ли они встретились там? Для него гора Уэдли трудностей не представляла, да и для нее тоже, он в этом не сомневался. Так что из всех мест в округе именно там они и могли встретиться случайно. В чем-то они с Оливией похожи.
Он перешел через ручей, обошел торфяное болотце. Если у нее и впрямь водятся деньги — а проверить это ему не составит труда, — тогда ситуация кардинально меняется.
Впрочем, у Миранды родители тоже были не бедные, однако это не помешало ей подать на него в суд.
Он добрался до машины.
— Я отвезу тебя, Оливия. Где ключи? — Тон его был холодным.
— У меня в кармане, — тихо сказала она, достала ключи и отдала ему, не поднимая глаз.
Ключи хранили тепло ее тела. Нахмурившись, он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Он попытался усадить ее, но со словами «я сама» она забралась на сиденье. «Не прикасайся!» — вот, что она хотела сказать этим. Он нахмурился еще больше, сел за руль и вставил ключ в зажигание.
— Придется тебе сказать, куда мне ехать.
— Возвращаться в город. Дом, где я снимаю квартиру, расположен на первой улице по правой стороне после пожарного депо. Номер тридцать два. Входная дверь отвратительного грязно-коричневого цвета. — Она откинулась на спинку сиденья и устало закрыла глаза.
Мэтью без труда нашел «отвратительную» дверь.
— Приехали, — сообщил он.
Глаза ее испуганно распахнулись; вид у нее был, как у человека, который, проснувшись, видит наяву тот кошмар, который только что приснился ему. Выйдя из машины, Оливия двинулась по цементной дорожке, следом за ней шел Мэтью. Она изо всех сил старалась не хромать. Он глаз не мог отвести от узкой талии и красивых бедер ее стройной фигуры в шортах, словно лет шесть не имел женщины. Надо же, никакого секса! Так можно стать посмешищем века. Интересно, она со всеми так целуется, как сегодня целовалась с ним? Без оглядки и щедро? Не может она быть девственницей. Исключено.
Впрочем, если история с тем парнем, который пытался ее изнасиловать, правдива — а, скорее всего, так оно и есть, ибо невозможно изобразить тот ужас, с которым она оттолкнула его, — то ее отвращение к сексу понятно. А это значит, что Афранио действительно всего лишь друг и отношения с ним носят платонический характер.
Мэтью потер шею, чтобы снять напряжение, и вошел в дом. Первое, что поразило его, это обилие света, льющегося через не занавешенные окна. Второе — хаос, царивший в ее квартире: коробки, сумки, груды одежды, журналы…
— Здесь всегда такой беспорядок?
— Я же говорила тебе, что с утра явятся рабочие из фирмы перевозок. — Она расшнуровала ботинки и сняла их. — Спасибо, что довез. Теперь со мной все в порядке и оставаться тебе незачем.
— Часа не прошло, как ты предлагала мне жениться на тебе, а теперь горишь желанием поскорее избавиться от меня.
— Если помнишь, ты сказал «нет».
— Я сказал, что мы обсудим это, после того как я промою твои ссадины.
— Если ответ отрицательный, то обсуждать нечего.
Ему показалось, что она вот-вот сорвется. Он огляделся и направился в нишу рядом с камином, где висели небольшие картины.
— Это Леже… а выше ранний Климт, верно?
— Они принадлежали моей матери. До свидания, Мэтью.
Образцы керамики доколумбийского периода, стоявшие на книжных полках, свидетельствовали, что у нее действительно водятся деньги.
— Где аптечка?
— Кто ж это знает? — Оливия повысила голос. — Я в состоянии сама смыть грязь с лица. Почему ты отказываешься понимать мои намеки?
Потому что я живой человек, а не зануда! — пронеслось у него в голове.
Мэтью стоял неподвижно, словно ему только что дали пощечину. Зануда? Он? Нет, он никогда не был занудой, он живет полнокровной жизнью, ни в чем себе не отказывая, благо средства позволяют. Он повелитель процветающей деловой империи, у него знакомые по всему свету, к его услугам любая женщина, если у него возникает нужда в женщине. К тому же у него имеется сестра и ее семейство, чтобы удовлетворять естественную потребность человека в домашнем уюте.
