Виктория Шарп - Упрямый ангел
– Простите, мистер Роджерс, я вас не понимаю, – растерянно пролепетала Ливия.
– Я имею в виду ваш сегодняшний наряд, – пояснил он с тем же сердитым выражением лица. – Скажите на милость, зачем вы натянули на себя этот безобразный серый мешок? И где ваше прелестное оранжевое пальто? Я видел вчера из окна, как вы садились в такси, и хорошо рассмотрел вашу верхнюю одежду. Так почему вы не надели сегодня это самое пальто? Вы брали его напрокат и вам пришлось вернуть его?
– Нет, – чуть слышно вымолвила Ливия, – я не брала его на прокат, оно мое.
– Тогда почему же вы его не надели?
– Потому что… потому что это пальто не соответствует деловому стилю, – пояснила Ливия, начиная злиться на Роджерса за его дурацкие вопросы и благодаря этому обстоятельству немного осмелев.
В его глазах заплясали озорные огоньки.
– А, так вот оно в чем дело! – протянул он с понимающей, добродушно-насмешливой улыбкой. – Значит, под влиянием нашего вчерашнего разговора вы решили радикально изменить стиль своей одежды. Ливия, мне безумно жаль, что я невольно толкнул вас на такую глупость. Но я и подумать не мог, что вы настолько внушаемы.
– Я вовсе не внушаема, – сердито возразила она. – Просто я взвесила все «за» и «против» и решила, что так будет лучше.
– Ничего себя «лучше»! Да вы выглядите просто чудовищно!
– Я выгляжу, как серьезная деловая женщина, – резко заметила Ливия. – И вообще, я не понимаю, какое отношение мой внешний вид имеет к нашей работе, – сухо добавила она.
Роджерс подошел к ней вплотную.
– Во-первых, дорогая моя леди феминистка, между понятием «деловой стиль» и «безобразный стиль», есть очень существенная разница. Примерно такая же, как между законной и гражданской женой. С виду и та, и другая пользуются одинаковыми правами, а на деле законную супругу в обществе воспринимают совсем иначе, чем гражданскую. И я всегда поражался тем наивным, легкомысленным женщинам, которые этого не осознают. А во-вторых, – он строго посмотрел на Ливию, – во-вторых, милая моя Ливия, пока вы работаете со мной, извольте одеваться так, чтобы мне было приятно на вас смотреть. Думаю, – прибавил он с колкой усмешкой, – ваш шеф не станет оспаривать мои требования такого рода.
Ничуть не сомневаюсь! – угрюмо подумала Ливия.
– Хорошо, мистер Роджерс, – покорно сказала она, опасаясь нового скандала. – В следующий раз я обязательно оденусь так, как вам нравится.
Она ожидала, что он скажет: «Вот и прекрасно», – но Роджерс почему-то молчал. Более того, на его лице вдруг появилось какое-то беспомощное, виноватое выражение.
– Черт возьми, Ливия, – пробормотал он, досадливо поводя плечами, – да вы просто провоцируете меня на грубость! Полчаса назад у меня и в мыслях не было обидеть вас или наговорить гадостей. Напротив, я хотел сделать все возможное, чтобы загладить свое вчерашнее поведение. Собственно, поэтому я и решил заехать за вами в пять вечера. Я хочу пригласить вас в ресторан.
– В ресторан?! – ошеломленно переспросила Ливия.
– Да, – с многообещающей улыбкой подтвердил Ник. – Я приглашаю вас поужинать со мной в «Версале».
Ливия едва не присвистнула от изумления. «Версаль» слыл одним из самых элитных ресторанов города, и Ливия могла только догадываться, насколько астрономические там цены. И уж конечно у нее не было подходящего наряда для такого заведения. Но, разумеется, богачу Роджерсу подобные соображения даже в голову не могли прийти.
– Благодарю вас, мистер Роджерс, – пробормотала она, запинаясь от растерянности на каждом слове, – но право же это совершенно излишне. Мне вполне достаточно ваших извинений.
– А мне не достаточно, – с легким нажимом парировал он. – Поэтому давайте не будем спорить, а просто сядем в мою машину и поедем.
Ливия вдруг представила, как она входит в своем мешковатом костюме в зал дорогого ресторана, и, не удержавшись, рассмеялась.
– Бог мой, мистер Роджерс, да о чем вы говорите? – Она с философской иронией оглядела себя. – Какой может быть ресторан в таком наряде? Версальские официанты просто поднимут меня на смех. И будут абсолютно правы.
В зеленых глазах Ника появился опасный блеск.
– Уверяю вас, Ливия, – твердо сказал он, – если бы вы пришли со мной в «Версаль» даже в рваных джинсах и запачканной майке, ни один человек не осмелился бы бросить на вас косой взгляд. Но, разумеется, я не собираюсь везти вас туда в этой одежде. Я уже присмотрел для вас подходящее вечернее платье в одном бутике неподалеку. И именно туда мы сейчас поедем, а уже затем – в ресторан.
Ливия вдруг почувствовала, как ее щеки начинают пылать. Это было уже слишком. Пожалуй, посидеть с Роджерсом ресторане она еще может. Но принимать от него подарки? Да она скорее умрет, чем согласится на такое!
– Извините меня, мистер Роджерс, – сухо сказала она, – но это совершенно невозможно. Я не принимаю подарков от малознакомых мужчин.
Он пристально посмотрел ей в глаза и саркастически усмехнулся.
– Честно говоря, я предвидел такой ответ. Что ж, Ливия, хорошо. Не хотите принимать от меня подарков – чудесно. После ужина я заберу у вас платье. Вы отдадите мне его при нашей следующей встрече. Договорились?
Пожалуй, если я не соглашусь, дело может снова обернуться скандалом, с беспокойством подумала Ливия. Она кротко улыбнулась и ответила:
– Хорошо, мистер Роджерс. Я согласна.
Он сдержанно кивнул, а затем распахнул дверцу машины, приглашая Ливию в салон. Едва оказавшись внутри, Ливия вдруг почувствовала, как у нее начинает кружиться голова, словно она только что выпила бокал крепкого вина. Роскошный салон «кадиллака», обитый мягчайшей кожей, был пропитан запахом дорогого одеколона Роджерса. Тонкий, чувственный аромат, смешанный с едва заметным запахом сигарет, просто опьянил Ливию. Да и само присутствие Роджерса волновало ее не меньше. Этот мужчина был воплощенным соблазном для женщин. Красивый, подавляюще сексуальный, изменчивый, словно речная вода. Его внезапные переходы от властной, резковатой манеры общения к подкупающе нежной и заботливой сбивали Ливию с толку. Ник Роджерс был ужасно непредсказуемым человеком. С такими, как он, никогда не знаешь, как себя держать.
А может, как раз очень даже предсказуем, внезапно пришло ей на ум. И действительно, в часто меняющемся поведении Роджерса все-таки прослеживались определенные закономерности. Например, он всегда начинал злиться, когда Ливия пыталась ему противоречить. А когда она становилась послушной, он сразу превращался в чуткого и предупредительного джентльмена.
Но ведь так невозможно, в глубочайшей досаде подумала Ливия. Не могу же я все время вести себя с ним, словно покорная овечка. В конце концов, это просто унизительно для моего человеческого достоинства! Хотя, с другой стороны, зачем идти на конфликт и наживать себе лишние неприятности? Мне не так уж долго предстоит работать с ним. Надо как-то пересилить себя, смириться… Да, именно смириться! Думать о том, что рано или поздно этот кошмар закончится и все снова встанет на свои места.
