Маргарет Уэй - Вспышка нежности
— Да, — ответила она, пытаясь не быть грубой. — Пожалуйста, номер комнаты мистера Бретта Кантрелла.
Клерк прищурился, затем улыбнулся своей отталкивающей улыбкой:
— Номер десять, мисс Грегори.
Он продолжал улыбаться, не сводя глаз с ее длинных, покрытых золотистым загаром ног, взбегавших вверх по лестнице. По его мнению эта Дана Грегори была «потрясающей штучкой», но, на его вкус, слишком высокомерной. Он было собрался предупредить этого парня Кантрелла о ее приходе, но передумал. Тот явно относился к тому сорту людей, которые не раздумывая дадут тебе в нос кулаком, если ты будешь вмешиваться в их дела.
Дана стояла в нерешительности перед дверью с номером десять, и ее сердце отчаянно билось в груди. Судорожно сглотнув, она постучала и, дождавшись безразличного «Войдите», открыла дверь. Бретт, длинный и худой, сидел развалясь на кровати, листая последний бестселлер. Увидев девушку, он отбросил книгу и спустил ноги с кровати.
— Так-так, — тихо сказал он, спокойно рассматривая ее совершенную фигурку и белокурые волосы. Затем подошел к окну и привалился спиной к оконной раме, сложив на груди руки и ожидая, что она сама сделает первый шаг.
— Вам нелегко было этого добиться, — нервно сказала Дана и немного попятилась.
Бретт отошел от окна и, подойдя к двери, решительно закрыл ее.
— Вы принесли мне плохую новость, Дана, вы это хотите сказать? — Он повернулся к ней. Его глаза еще больше потемнели от злости.
Дана поспешно отошла к окну, стараясь сохранить некую дистанцию между ними.
— Ну что ж, говорите, Дана, — поторопил он ее, с интересом наблюдая за ее действиями.
Без дальнейших предисловий, она перешла прямо к делу.
— Вы победили, мистер Кантрелл. Отец на самом деле несчастен. Вернее, он не был счастлив все эти три года, с той среды в ноябре, если быть точной. Он возвратится к вам, когда вы будете готовы его принять.
— А почему он сам не сказал мне об этом? — Бретт пристально продолжал разглядывать девушку.
— Он еще об этом не знает, — честно ответила она.
— Дана, Дана, подумать только, я-то считал вас беззащитной малышкой! Или это на самом деле так? — В черных глазах светилась откровенная насмешка.
— Мне абсолютно наплевать, что вы обо мне думаете, — раздраженно ответила девушка. — Вы добились своего, и это главное, — она храбро взглянула на него, — но никогда не думайте, что я смогу полюбить вас, мистер Кантрелл. Я точно не смогу этого сделать.
— Я когда-нибудь говорил, что хочу этого, тщеславное дитя? Коли на то пошло, я предпочел бы, чтобы вы меня ненавидели.
Дана быстро отвернулась, ей хотелось спрятаться от его слишком веселого и блестящего взгляда.
— В таком случае вам не о чем беспокоиться.
Он рассмеялся, низко и звучно. Дана попыталась пройти мимо него к двери, но Бретт схватил ее запястье и удержал.
— Как вы сюда добрались?
— На джипе, конечно.
— Ладно, — он сдвинул брови, — но вы не поедете обратно на нем.
— Почему нет? — удивленно спросила она. — Худшее, что я могу сделать, так это сбить кенгуру.
Бретт дотянулся до своего пиджака и набросил его на плечи.
— Я отвезу вас назад.
— И как же вы собираетесь вернуться в отель мистер Кантрелл? Пешком? — насмешливо спросила Дана.
— Перестаньте дерзить, — решительно сказал он и выключил верхний свет.
Они стояли несколько минут в полной темноте накалившейся от напряжения, пока Дана не произнесла неуверенным хриплым шепотом его имя:
— Бретт?..
Он внезапно рассмеялся, и она почувствовала себя полной идиоткой. Бретт открыл дверь, и из коридора потоком в комнату хлынул свет.
— Это стоило затраченного времени — вы наконец прекратили называть меня мистер Кантрелл!
Она вскинула на него глаза, но он смотрел вперед, думая о чем-то другом. Когда они спустились в холл, Бретт подошел к конторке и что-то сказал клерку, который подобострастно вытянулся перед ним во фрунт.
— Что вы ему сказали? — спросила Дана, когда они вышли на улицу.
— Вопросы, вопросы! Вы страшная женщина, юная Дана! Я просто попросил его отогнать джип, обратно он вернется со мной на моей машине, да поможет мне Бог! Если он и собьется с пути, хуже от этого никому не будет.
— А если собьюсь я? — Янтарные глаза девушки сверкнули.
— Никогда бы не поверил, что вы на это способны, — отозвался он с очаровательной улыбкой, которая почти убедила Дану изменить свое мнение о нем.
А за конторкой в гостинице клерк весело прятал в карман свои десять долларов. Этот Кантрелл, оказывается, не такой плохой малый, а мисс Грегори совершенно расцветает, когда улыбается.
Глава 4
Конюшня Рэнкайна располагалась на восьми сотнях акров сочных холмистых пастбищ в часе езды от Мельбурна, одного из красивейших городов мира, сердца австралийской культуры, финансов и индустрии. Здесь разводили лучших чистопородных лошадей, участвовавших во всех скачках в стране. Конюшня была оснащена всем необходимым — от стартовых стойл до кузнечных мастерских. На возвышенности располагались загоны для кобыл и жеребцов и дюжина денников для годовалых животных. На каждом из сорока засеянных травой и орошаемых протекавшей радом рекой выгонов располагались крытые стойла.
Сам хозяйский дом, который можно было назвать особняком, стоял на шести акрах великолепных земель, и часто его фотография появлялась в глянцевых журналах под заголовком: «Один из прекраснейших образцов колониальной архитектуры».
Джон Рэнкайн, прибывший из Англии в начале XX века, был личностью незаурядной — решительный, предприимчивый, прекрасный наездник и непревзойденный знаток лошадей. Его огромная любовь к этим великолепным животным вылилась сначала во всепоглощающее хобби по объездке и обучению скаковых лошадей, а потом привела и к полной его одержимости этим делом. Это он построил огромный дом и основал конный завод Рэнкайна, который его старший сын Тод сделал таким знаменитым.
Тод Рэнкайн, имевший ученую степень в области экономических наук, охотно окунулся в мир породистых животных. Он любил лошадей и все свое свободное время проводил в поместье своего отца, обучая собственных рысаков. Но, как экономист, считал коннозаводческий бизнес опасным и рискованным предприятием. Когда умер его отец, оставив ему конюшню, Тод принял решение наладить дело, но на большие доходы не рассчитывал. Однако результат оказался таким потрясающим, что смерть Тода закрыла важную страницу в истории скачек.
Самый молчаливый в семье, он никогда ни с кем не делился своими планами, исключая нескольких близких друзей. Поэтому никто не ожидал, что его конюшня и поместье могут перейти к кому-то другому, а не к Джеффри Рэнкайну, отличному знатоку лошадей, по общему признанию, но человеку, совершенно не похожему на своего дядю, заядлому картежнику и плейбою.
