Бетти Нилс - Молчаливый профессор
Утром в понедельник у нее было много дел. Больных готовили к операциям на следующий день, а значит, надо было сделать необходимые анализы, пригласить анестезиолога, затем терапевтов для тщательного осмотра и наконец, во второй половине дня, мистера Брайта, чтобы подбодрить пациентов и просмотреть записи терапевтов. Последней оказалась худая женщина с усталым лицом, с которой мистер Брайт беседовал дольше, чем с другими, стараясь поднять ее настроение. Затем взял бумаги и, несколько раз прочитав отчет патофизиологов, спросил:
— Вы это видели, сестра?
— Да, сэр.
— Очень странно. Будьте добры, сходите в лабораторию и уточните у профессора ван Белфелда эти данные. Нужно будет обеспечить все необходимые растворы.
Меган тут же отправилась в лабораторию, хотя и полагала, что профессору вряд ли понравится, если будут обсуждать его заключения...
Он сидел, как обычно, за своим столом. На его лице не было и тени усталости, и Меган спросила себя, как давно он работает. Когда она, постучавшись, вошла, он поднял на нее глаза и вежливо осведомился:
— Вы что-то хотели, сестра?
— Мистер Брайт просил уточнить это заключение насчет группы крови. Оно ему кажется несколько необычным.
— Оно и есть необычное, но тем не менее правильное. Я сам проверил. Можете передать это мистеру Брайту вместе с моими самыми добрыми пожеланиями.
Профессор взял со стола ручку.
— А теперь идите, у меня очень много работы.
Она резко повернулась на каблуках и направилась к двери, буквально задохнувшись от негодования. Сказала бы она ему...
«А теперь идите...» Да кто он такой, чтобы ей так говорить?!
— Будьте любезны, прикройте как следует дверь и скажите мистеру Брайту, что я договорился относительно донора с нужной группой крови.
Обычно вежливая и спокойная, Меган вся кипела. Грубиян!.. Уже в дверях она резко бросила через плечо:
— Скажите ему это сами, сэр...
Затем стремительно, с надменным видом выбежала из кабинета, оставив дверь приоткрытой. Но, еще не дойдя до своего отделения, она поняла, что натворила. Ведь ее могут уволить за нарушение субординации — так, кажется, это называется. Оскар рассердится на нее за то, что она не сдержалась и вела себя как глупая девчонка. Да и родители, конечно, расстроятся. Она получит такую характеристику, что до конца своих дней проработает в гериатрическом[3] отделении какой-нибудь захудалой больнички Центральной Англии. Взглянув на нее, сразу можно было догадаться о ее невеселых раздумьях.
Когда она пришла в отделение, мистер Брайт спросил ее, смеясь:
— Кажется, профессор ван Белфелд съел вас заживо?
— Нет-нет, он просил передать вам, мистер Брайт, что тоже считает эту группу крови весьма необычной и еще что он договорился относительно донора.
— Замечательно! Не знаю, что бы в этой больнице делали без такого специалиста.
В ответ Меган пробормотала что-то невнятное. Вполне вероятно, больница и впрямь не может обойтись без него, но уж она-то обойдется.
Убирая бумаги, которые мистер Брайт разбросал повсюду, она вдруг вся напряглась, услышав спокойный голос профессора, который с легким акцентом говорил:
— Я полагаю, сестра Роднер передала вам мое сообщение, возможно несколько изменив его в соответствии со своими представлениями о вежливости.
Мистер Брайт засмеялся, а профессор добавил:
— Надеюсь, она простит мне мою резкость.
Меган переполняли противоречивые чувства, и она все еще не нашла подходящего ответа, когда он продолжил:
— Я решил, что будет лучше, если сам увижу вас: в этой истории болезни есть кое-что нуждающееся в пояснении.
Меган отошла поправить постель одному из больных. Ну зачем он так уж перед ней извиняется, скорее это следовало бы сделать ей, а медлила она потому, что ожидала, когда он на нее пожалуется. Поистине любитель сложностей! До конца дня Меган думала о случившемся и продолжала волноваться, хотя совершенно напрасно. Если б она видела, как профессор, откинувшись на спинку стула, с восхищением смотрел ей вслед, когда она выбегала из его кабинета...
И все же к концу дежурства она решила извиниться перед профессором, однако лишь на следующий день. Если он что-нибудь предпримет, в девять часов утра ее вызовут в кабинет старшей сестры больницы. А пока Меган, идя по коридору, стала обдумывать, что ему скажет. Нужно было найти такие слова, чтобы, извиняясь, сохранить достоинство, а это оказалось довольно трудной задачей. Она была так погружена в свои мысли, что заметила профессора только тогда, когда они были совсем близко друг от друга. Первые же его слова поразили Меган.
— А, сестра Роднер. Я ждал, что вы попросите прощения.
Его голос звучал дружески, и у нее мелькнула мысль, что испытывать неприязнь к нему было бы значительно проще, если бы он хоть иногда повышал голос или переходил на крик.
— У меня просто не было на это времени, — ответила Меган. — Хотела извиниться завтра.
Он стоял перед ней, загораживая проход.
— Ждала, не вызовут ли меня к старшей сестре больницы.
— Зачем?
— Ну, если вы на меня нажалуетесь, она тотчас вызовет меня для соответствующего разговора. — Ее глаза гневно блеснули. — А потом меня, вероятно, уволят, или понизят в должности, или еще что-нибудь...
— Дорогая моя леди, у меня нет ни малейшего желания жаловаться на вас. Более того, на вашем месте я поступил бы точно так же, как вы. Так что забудьте этот инцидент и завтра утром со спокойной совестью приходите на работу.
Он улыбнулся и сейчас вовсе не выглядел таким суровым, каким ей казался прежде.
— В знак нашего примирения я бы с удовольствием пригласил вас пообедать, но не решаюсь посягнуть на права молодого Филдинга.
Ее удивило то чувство сожаления, которое она вдруг испытала.
— Очень великодушно с вашей стороны, — осторожно начала она, — сожалею, что грубо ответила вам, и искренне признательна за то, что вы так добры.
— Милы, добры — по-английски эти слова значат в общем все, а в частности — ничего. Я не такой уж добрый, и вы это прекрасно знаете. Спокойной ночи, сестра Роднер.
Она пошла дальше по коридору, слегка взволнованная, сама не зная почему.
В этот вечер к ней собирался прийти Оскар, и она торопилась домой, чтобы успеть приготовить ужин до его прихода. Он обещал быть в девять, так что времени еще оставалось достаточно. Она приняла душ, переоделась в серое платье из джерси, накормила кота и, надев передник, принялась за работу. На ужин Меган решила подать творожное суфле, зимний салат, хрустящие хлебцы и разные сорта сыра. Херес и пиво у нее были, но она не купила вина. Мягкий розовый свет от новых абажуров падал на дешевую мебель, на стол, покрытый клетчатой скатертью, на котором стоял фарфоровый сервиз. Оскар даже немного удивился, когда вошел в эту уютную комнату.
